ли в такую команду посылавшие нас руководители. 
А это уже плохо.
     – Ваша задача – войти в тройку призеров, – напутствовали команду перед 
выездом.
     Можно было эти слова попять и так: «Знаем, что вы не самые сильные, 
поэтому много от вас не требуем». Вряд ли такое напутствие способствовало 
поднятию боевого духа у хоккеистов.
     Что касается меня, то я чувствовал себя в состоянии принять самый 
серьезный бой с любым соперником. Да и другие ветераны были настроены 
решительно. Не подвели бы только дебютанты… Я решил понаблюдать за ними, нашими 
новичками, сразу, как только мы прилетим в Канаду.
     И вот Монреаль. Ажиотаж. Шум. Лавина прогнозов. Атмосфера накалена и в 
буквальном, и в переносном смысле слова. Липкая, обволакивающая жара. Даже не 
верится, что уже осень… Газеты, как всегда, соревнуются в предсказаниях. По 
всему видно: Канада придает этому турниру особое значение. Впервые в истории 
хоккея сильнейшие любительские сборные мира будут встречаться с сильнейшими 
профессиональными сборными. Все ждут захватывающей борьбы. Я поглядываю на 
дебютантов: не смутил ли их весь этот шум? Нет, на первый взгляд все в порядке. 
Нервы у ребят хорошие. Посмотрим теперь, что они умеют на льду.
     – Эх, скорее бы матчи… – сказал мне Хелмут Балдерис. – Нет ничего хуже 
ожидания. Все вокруг словно обезумели со своими прогнозами и вопросами.
     – Это верно, – согласился я. – Мы можем дать ответ только своей игрой.
     24летний Балдерис недавно был включен в сборную. Если рижанин находит 
общий язык с партнерами, а защита соперников недостаточно прочна, то самому 
лучшему вратарю придется несладко. Балдерис с 4 лет на льду, но начинал он в 
школе фигурного катания и, говорят, был неплохим фигуристом. Его первый тренер 
до сих пор горько вздыхает, считая, что в лице Балдериса потерял звезду ледовых 
балов. Зато хоккей нашел в нем звезду ледовых сражений. В 1977 году Хелмут 
будет признан лучшим хоккеистом чемпионата СССР, а директорат чемпионата мира в 
Вене назовет его лучшим нападающим.
     Хелмут менее всего напоминает ледового бойца. С виду это типичный студент 
– в очках, слегка рассеянный, с тонкими чертами лица, малоразговорчивый. Но как 
обманчиво бывает внешнее впечатление! Вспомните Бобби Кларка из «Филадельфии». 
Глядя на него, можно подумать, что Бобби – отъявленный головорез, однако, 
познакомившись с ним, вы убеждаетесь: это добрейший и славный парень. Правда, 
свою репутацию Кларк несколько подмочил в 1972 году, когда играл в Москве за 
сборную НХЛ. Видимо поддавшись общему агрессивному настроению, которое тогда 
царило в их команде, он тоже задирался как петух.
     Четыре года спустя, во время суперсерии, мне передали сувенир от Кларка – 
это были наручные часы. «Бобби восхищен вашей игрой и хочет с вами встретиться»,
 – сказали мне. Мы встретились. Я поблагодарил за подарок и спросил, что бы 
Кларк хотел получить от меня.
     – У меня есть все, – ответил канадец и скромно добавил: – Я ведь миллионер.

     Но когда я подарил ему пыжиковую шапку, Кларк искренне обрадовался и тут 
же стал ее примерять. А когда при следующей встрече я вручил ему настенные часы 
с кукушкой, Бобби обрадовался еще больше.
     Мы много говорили с ним о хоккее, рассказывали друг другу о своих семьях.
     – Я очень люблю играть, – сказал он мне както, – но есть в этом один 
существенный недостаток: хоккей не позволяет мне уделять много времени своей 
семье, детям. Он поглощает девяносто пять процентов моего времени. Вот скажи, 
Владислав, какое расстояние проезжает ваш клуб за сезон, кочуя из города в 
город?
     Я порылся в памяти:
     – Помоему, 21 тысячу километров.
     – А мы почти 100 тысяч! 80 матчей за 179 дней – каково, а?!
     – Тяжело, – согласился я. – Вы часто играете, зато мы больше вас 
тренируемся. В два раза больше.
     – Ах этот хоккей… – совсем постариковски вздохнул Бобби Кларк…
     За эти годы мы сдружились. При встрече Кларк обязательно осведомится о 
здоровье моей жены и детей, а если нам долго не удается встретиться, непременно 
передаст привет через когонибудь из общих знакомых. Одна из канадских газет по 
этому поводу заметила: «Если острое соперничество двух спортсменов, 
придерживающихся разных взглядов, не мешает им дружить, то что мешает так же 
дружить нашим странам?»
     …Вероятно, хозяева так сильно хотели выиграть Кубок Канады, что даже 
расписание матчей, вопреки традициям, заставили «работать» на себя. Уже в 
первой встрече мы должны были играть с чехословацкими хоккеистами. При всем 
моем уважении к НХЛ трудно считать это просто случайностью.
     Кстати, такого же мнения придерживался и обозреватель крупной канадской 
газеты «Торонто стар». Вот что он написал в своей статье после турнира: «Для 
начала надо признаться, что матчи были запланированы так, чтобы у наших 
„золотых парней“ были идеальные условия: на наших катках, с большим участием 
североамериканских арбитров и расписанием, которое давало нашей команде 
наилучшие шансы… Советские хоккеисты именовались „автоматами“, исполнителями 
гигантского коммунистического заговора, цель которого – победить наших невинных,
 ясноглазых, аккуратненьких героев. Но если и существовал заговор, то его 
участниками были организаторыканадцы, которые составили расписание так, что в 
наиболее выгодном положении оказалась наша команда. Что же касается невинных и 
ясноглазых, то ими я бы назвал хоккеистов в форме сборной СССР».
     Таким образом, турнир начался для нас сра