ендовали игрокам быстрее кататься по всему полю, точнее адресовать 
друг другу шайбу. «И дело пойдет», – уверенно сказал Локтев. Очень хорошо, что 
наши тренеры в самых критических ситуациях никогда не кричат на игроков, не 
осыпают их бранью. Если даже они раздражены и взвинчены, то все равно вы не 
услышите от тренеров резких или грубых слов. Накричать на игроков во время 
матча – значит окончательно сбить их с толку.
     Второй период мы начали в меньшинстве: двухминутное наказание отбывал 
Жлуктов. Вот где мне пришлось потрудиться! Канадцы, кажется, превзошли самих 
себя. Броски следовали один за другим, и все сильные, точные. Но мы выстояли, а 
через некоторое время Михайлов сократил разрыв в счете.
     Потом были удалены Солодухин и Гусев. Ребята втроем отчаянно оборонялись, 
но шайба после сильнейшего броска Курнуайе влетелатаки в мои ворота. Я, честно 
признаться, ее и не видел – такая там передо мной была свалка. И снова канадцы 
атакуют…
     Я люблю играть, когда трибуны полны и зрители не щадят ладоней. Более того,
 мне иногда кажется, что играть интереснее, если зрители болеют против меня. 
Существует такое понятие (хорошо знакомое преподавателям и артистам) – «контакт 
с аудиторией». Так вот, наилучшим образом я ощущаю этот контакт, приподнятость, 
вдохновение, когда многотысячный зал не отрываясь следит за моими воротами, 
жаждет увидеть в них черный каучуковый кругляш, а я ловлю его, отбиваю его, 
грудью падаю на него. Нет, не видать вам, голубчики, шайбы в моих воротах! 
Изпод груды тел я в очередной раз поднимаюсь со льда и, подсознательно отмечая,
 что цел и невредим, разжимаю ладонь – ловушку. Вот она, ваша шайба… И все 
начинается сначала.
     Знакомый канадский журналист однажды спросил, почему я все лучшие матчи 
провел против профессионалов.
     – Именно потому, что они профессионалы, – ответил я. И добавил, ничуть не 
слукавив: – Чем сильнее соперник, тем уверенней я чувствую себя в воротах.
     В этом матче, как, впрочем, и в других:, почемуто было очень много 
затяжных пауз. Хоккеистов и болельщиков во время задержек развлекал орган, а 
местное телевидение тоже не дремало: своих зрителей в ходе трансляции хоккея 
оно умудрялось накормить фантастическим количеством разной рекламы. Мне 
показалось, что эти паузы были на руку канадцам. Ведь высокий темп – это наше 
оружие, мы можем провести весь матч вообще без перерывов.
     Харламов забил голкрасавец! Он со сверхзвуковой скоростью проскочил между 
двумя защитниками, хладнокровно обыграл вратаря Драйдена и завершил свой 
потрясающий рейд точным броском.
     В третьем периоде канадцы снова бросились на штурм. Здорово они играли, 
ничего не скажешь. И Пит Маховлич, и Лефлер, и Курнуайе сражались азартно, 
смело, честно. Матч в Монреале оставил у всех нас самое прекрасное впечатление. 
В моем понимании это и есть настоящий хоккей – скоростной, комбинационный, 
жесткий (но не грубый), с увлекательным сюжетом. Я был бы не против сыграть 
этот матч еще раз.
     Последний гол в этот новогодний вечер забил Борис Александров. 3:3!
     Пита Маховлича, Ивана Курнуайе и меня назвали лучшими игроками встречи. 
Нас оставили на льду и втроем сфотографировали на память. Трибуны безумствовали.
 Когда сейчас, спустя несколько лет, я смотрю на эту фотографию, то до 
мельчайших деталей вспоминаю замечательный вечер в Монреале.
     На следующее утро я прочел: «Скотти Боумен – тренер монреальцев – 
утверждает, что ни в одном матче этого сезона его команда не имела столько 
возможностей для бросков по воротам, как во встрече с ЦСКА. Он же говорит: 
„Любому другому вратарю пришлось бы вынимать из своей кожи осколки пропущенных 
шайб, как шрапнель. Любому другому, но только не Третьяку. Этот русский 
лейтенант украл у нас победу“». Если быть справедливым, то это не совсем точно. 
Не я украл победу у «Монреаль канадиенс». Я просто добросовестно сделал то, что 
мне полагалось, а все остальное хорошо сделали другие.
     Канадцы считали открытием суперсерии Бориса Александрова. Ну, для насто 
он не был никаким открытием. Еще года два назад на тренировках Борис забивал 
мне больше шайб, чем даже Харламов. Он «леворукий» – к такому форварду нам, 
вратарям, очень трудно приспособиться. Кроме того, он, безусловно, одарен от 
природы и настойчив. На льду Александров беспрерывно импровизировал, все время 
«гнул» свою хитроумную линию, а заметив малейшую щель в воротах, бросал без 
промаха. Этот хоккеист мог бы стать достойной заменой Валерию Харламову. Мог 
бы… Но увы. Постоянные нарушения дисциплины помешали развиться его таланту.
     После матча мы поехали в советское генконсульство на встречу Нового года. 
Помоему, все остались довольны итогом матча: и наши соперники, и мы, и зрители.
 За несколько минут до полуночи я подошел к телевизору. Повторяли наиболее 
острые моменты встречи, а потом комментатор в восторге посыпал свою голову 
конфетти и крикнул: «Ура! Ничья! С Новым годом!» Так закончился этот 
незабываемый вечер.
     Назавтра все канадские игроки заявили, что сыграли лучший матч своей жизни.
 Большинство экспертов и зрителей говорили о том, что ничего подобного они не 
видели уже много лет. Однако некоторые рассуждали примерно так: «Раз монреальцы 
сделали 38 бросков по воротам, а ЦСКА всего 13, то значит, преимущество было на 
стороне хозяев льда, а стало быть, они больше заслуживают победы». Однако этот 
довод нельзя признать состоятельным. Весь фокус – в различии игрового стиля 
советской и канадской команд. Профессионалов с детства учат не задумываясь 
швырять шайбу по воротам, едва только появляется возможность. Наши же игроки 
обстреливают ворота только наверняка, они любят «повозиться» с шайбой, поиграть 
в «кошкимышки» с защитниками