огли бы проводить даже бои быков.
     Савар затягивается сигарой, добровольно уступая инициативу своему 
помощнику, а тот охотно принимает обязанности гида:
     – Это буфеты и бары. Их ровно столько, чтобы за девять минут успеть 
накормить всех зрителей.
     – Почему за девять?
     – Перерыв длится пятнадцать минут – так? Три минуты болельщику даем, чтобы 
выйти в фойе, три – чтобы войти обратно. Остается девять. Все двери, – с 
гордостью говорит Грудман, – у нас можно открыть одновременным нажатием кнопки 
на пульте. Почти 20 тысяч зрителей спокойно покидают помещение всего за 
двенадцать минут.
     Из рассказа Джерри Грудмана я понял, что посещать хоккейные матчи в 
Монреале – увлечение накладное. В среднем билеты стоили по шесть долларов, но 
чтобы сидеть на хороших местах, надо было платить 17,5 доллара. Две с половиной 
тысячи человек являются обладателями постоянных сезонных абонементов на матчи – 
это так называемые члены клуба «Монреаль канадиенс», элита канадских 
болельщиков. Вступить в клуб почти так же трудно, как стать членом английского 
парламента. Места передаются по наследству, юридически завещаются ближайшим 
родственникам. Некоторые состоят в клубе по 35 – 40 лет. Им отведены в «Форуме» 
специальные, с комфортом оборудованные помещения, а на трибунах – застекленные 
угловые галереи.
     Вообще, как и во всяком солидном заведении, традиции здесь чтут очень 
строго. Скажем, эмблема «Монреаль канадиенс» остается неизменной почти семь 
десятилетий.
     Для журналистов в «Форуме» предназначена галерея прессы. Ото чтото 
наподобие металлического балкона, подвешенного под самым потолком, где каждое 
место персонально закреплено за ведущими хоккейными обозревателями. Вот кресло 
с пюпитром № 57, на нем металлическая табличка – «Жан Беливо». Напротив, по 
другую сторону площадки, – такая же галерея, предназначенная для 
корреспондентов телевидения и радио.
     В прессцентре «Форума» стоят телетайпы, телефоны. Есть табло, которое 
показывает счет матчей, проходящих на других катках лиги. Стены украшены 
портретами капитанов команды: Сержа Савара, Анри Ришара, Боба Гейни, Ивана 
Курнуайе, Жана Беливо, Мориса Ришара… За стеклами витрин пожелтевшие от времени 
газеты с репортажами о триумфах «Монреаль канадиенс», другие реликвии.
     Вообще, надо сказать, во всем том, что касается уважения к своим верным 
болельщикам и хоккеистам, у канадцев можно поучиться. Савар показал мне 
помещение, которое специально предназначено для ветеранов команды. Это 
своеобразный клуб, членом которого становится каждый, кто сыграет за «Монреаль 
канадиенс» не менее ста матчей. Сюда он может приходить с членами своей семьи, 
отдыхать, встречаться с коллегами, общаться с журналистами.
     – Ни одна команда НХЛ до этого еще не додумалась, – с гордостью сообщил 
Савар.
     На стене раздевалки – большие, прекрасно выполненные фотографии ветеранов. 
Над ними – крупная надпись: «Из своих уставших рук мы передаем вам эстафету, 
которую вы должны с честью нести дальше». Другая степа раздевалки сплошь 
увешана черными досками, на которых золотом выведены все составы «Монреаль 
канадиенс» за многие годы. Мелочи? Я бы так не сказал. Это те самые детали, 
которые и делают атмосферу понастоящему «клубной», приучают игроков дорожить 
именем и честью команды.
     Вплотную к раздевалкам примыкают разминочный зал, кабинет скорой 
медицинской помощи, включая операционную, сауна, бассейн, холлы для совещаний 
игроков, оборудованные видеоаппаратурой. Есть даже комната, в которой коротают 
время в ожидании финального свистка жены хоккеистов. Она небольшая, но очень 
уютная.
     В вестибюле мы увидели галерею бронзовых бюстов.
     – Это те, кто внес наибольший вклад в развитие монреальского хоккея, – 
пояснил Савар. Он стал перечислять имена и профессии: тренер, архитектор, 
писатель, журналист, игрок, комментатор… Откудато изза широкой спины Сержа 
вновь показался Джерри Грудман.
     – Следующий бюст должен быть моим, – лукаво сказал он. – Потому что я 
начинал в «Форуме» с должности мальчика на побегушках, а теперь, – он выпятил 
свою хилую грудь, – мистер Савар не может без меня шагу шагнуть.
     – О'кей, Джерри. – Добродушие генерального менеджера было непробиваемо. – 
Но для начала ты поможешь мне три раза подряд завоевать Кубок Стэнли.
     …Итак, нам предстоял решительный бой со знаменитым клубом НХЛ в главной 
цитадели канадского хоккея. Не только стадион – весь город был в этот вечер 
словно наэлектризован. Желание победить у канадцев было настолько велико, что 
даже заливщики льда, как нам потом говорили, постарались «подыграть» своим: они 
специально сделали лед вязким и бугристым, чтобы испортить нашу игру в пас.
     Появление хоккеистов на льду трибуны «Форума» встретили таким ревом, 
какого я еще никогда не слышал. По сравнению с ним реакция ньюйоркской публики 
могла бы считаться мертвой тишиной. Во время игры я всегда стараюсь 
подсказывать чтото своим партнерам, давать какието советы. Здесь же делать 
это было абсолютно бессмысленно – я не слышал собственного голоса.
     Сначала канадцам удалось сломить нашу оборону, и они повели в счете. 2:0 – 
так закончился первый период. Нашим форвардам долго не удавалось наладить 
контратаки, не получались игра в пас и коллективные действия. Соотношение 
бросков по воротам – 10:4 в пользу соперников. Одним словом, первый период был 
проигран нами вчистую.
     Но, к счастью, никто из моих друзей не поддался панике. В раздевалке 
тренеры реко