ребята. – Не бойся, не ушибешься! Давай 
«солдатиком»!
     А я просто оцепенел от страха. Ноги стали ватными, сердце стучало 
часточасто.
     – Владик, на тебя девочки смотрят. Неужели ты не прыгнешь? Моя 
неуверенность с каждой секундой становилась все сильнее.
     Высота казалась огромной, а вода – твердой, как асфальт. Наверное, это 
чувство знакомо каждому – трудно преодолеть страх. Эту науку я постигал 
впоследствии много лет, но начинать пришлось на той пятиметровой вышке…
     У мамы в классе (она работала учителем физкультуры) были два мальчика, 
которые занимались в хоккейной школе ЦСКА. (Кстати сказать, через мамины уроки 
прошли многие ребята, ставшие впоследствии мастерами хоккея, например Бодунов, 
Лапшенков, Титаренко.) И вот однажды я увидел у них настоящую хоккейную форму. 
Смешно, но она меня просто поразила. Как я завидовал этим мальчишкам!
     Вечером дома твердо сказал родителям:
     – Я тоже хочу такую форму.
     – Очередное увлечение, – скептически улыбнулась мама. – Ну что ж, попробуй.

     На мое счастье, утром следующего дня в детской спортивной школе ЦСКА 
проходил набор юных хоккеистов. Спозаранку я с тремя приятелями пришел на 
Ленинградский проспект. Что тут творилось! Кажется, все московские мальчишки в 
это утро решили стать хоккеистами. Они приехали на каток с родителями, 
бабушками, старшими братьями – это было прямо вавилонское столпотворение… 
Держась поближе к своему соседу по парте Валерке Крохмалеву, я протиснулся во 
Дворец спорта. Мне казалось, что если когонибудь из нас и примут, то этим 
счастливчиком окажется именно Валерка. Я только накануне решил стать хоккеистом,
 а мой приятель уже давно видел себя в доспехах ЦСКА.
     Экзаменовали нас строго, хотя особой выдумкой испытания, скажем прямо, не 
отличались. Тренеры выпустили на лед такого же, как мы, мальчишку в хоккейной 
форме и объявили: «Он занимается в ЦСКА один год. Кто его догонит, тот выдержал 
экзамен». По свистку юный армеец Саша Волчков (впоследствии игрок сборной СССР) 
что есть сил помчался на коньках, мы за ним. Потом он испытал наше умение 
кататься задним ходом. Вот где мне пригодились наши воскресные семейные походы 
в Парк культуры и отдыха на каток – там я научился уверенно владеть коньками.
     Экзамен кончился. Из всех претендентов четверых, в том числе и меня, 
попросили отойти в сторону. Я был убежден, что мы и есть неудачники. Оказалось, 
наоборот. Меня приняли в прославленный клуб! Я был счастлив.
     Наверное, среди тех, кто не выдержал приемный экзамен, были и другие 
достойные ребята, возможно даже более способные, чем мы. К сожалению, критерии 
отбора в спортивные школы и по сей день остаются несовершенными. Сомневаюсь, 
чтобы тогда экзаменаторы сумели разглядеть в мальчишках какието особые задатки.
 Что же касается меня, то я прошел тот конкурс только потому, что был смелее 
других и чуточку развитее, ведь к тому времени я уже успел позаниматься разными 
видами спорта: и футболом, и гимнастикой, и лыжами…
     Начались тренировки: три раза в неделю по полтора часа. Я был нападающим и 
старался изо всех сил. Мне нравился хоккей. Смущало лишь одно обстоятельство: 
время шло, а я все еще не получил настоящую хоккейную форму. Месяц уже миновал, 
а формы нет.
     – Не хватает на всех, – объяснил мой первый тренер Виталий Георгиевич 
Ерфилов.
     В то время у нас в команде не было вратаря. Никто не хотел играть в 
воротах. Тогда я и придумал. Подхожу както к тренеру:
     – Если дадите мне настоящую форму, буду вратарем. Тренер внимательно 
посмотрел на меня и спросил:
     – А не боишься?
     – Чего же бояться? – простодушно ответил я.
     Откуда мне тогда было знать, как больно бьет шайба и как тяжела доля 
вратаря?! Больше всего я хотел получить настоящую хоккейную форму. И вот 
получил ее.
     …Да, шайба жалит больно. Но к синякам я привык быстро. А вот к неудачам 
привыкнуть так и не смог. Может быть, это оттого, что у себя в клубе, да и в 
сборной, вам чаще доводится побеждать, чем проигрывать? Неудачи прямотаки 
физической болью отзываются во мне. Когда я был маленьким и случалось, что наша 
команда проигрывала, я не мог сдержать слез – так становилось горько и стыдно… 
Я рыдал, и вся команда успокаивала меня.
     Первый раз это случилось через год после того, как мне дали хоккейную 
форму. Мы встречались с мальчишками из команды «Динамо», когда наш вратарь Саша 
Карнаухов получил травму и вышел из игры. Я был запасным. Тренер говорит: «Ну, 
давай, Владик, на лед!» Я встал в ворота и испугался. Этот страх был таким же 
сильным, как и тот, что я испытал на вышке в бассейне. Когда шайба летела в 
наши ворота, я закрывал глаза и шарахался от нее в сторону. К тому времени я 
уже знал, какая она тяжелая, эта шайба… Десять голов забили нашей команде в тот 
вечер.
     После матча я сквозь рыдания сказал тренеру, что из меня никогда не 
получится вратарь. Ерфилов, как будто ничего не произошло, спокойно посмотрел 
на меня и произнес:
     – Поздравляю тебя, Владик, с боевым крещением. Если будешь трудиться, у 
тебя все получится.
     – Правда?
     – Вытри слезы и завтра приходи на тренировку. Интересно, верил ли он 
действительно в то, что из меня когд