во второй раз подряд, назвали меня лучшим 
хоккеистом сезона в СССР. Мой сын Дмитрий уже научился вовсю орудовать клюшкой 
и теперь требовал, чтобы я с ним играл в хоккей. Мне попрежнему приходили 
письма с почтовыми штемпелями разных городов мира. В этих письмах были 
поздравления с победами, напутствия, просьбы, но больше всего в них было 
вопросов о хоккее.
     Случались и забавные эпизоды, связанные с моим именем. В Детройте, 
например, прошел слух, что будто бы я собираюсь подписать контракт с клубом 
«Ред уингс». Там действительно обнаружили человека, выдававшего себя за 
Третьяка и якобы говорившего с русским акцентом. Проверка показала, что фамилия 
этого самозванца Тарлифф и что к хоккею он имеет такое же отношение, как я к 
игре на арфе. Не знаю, что дальше стало с этим мошенником, но говорят, будто до 
своего разоблачения он сумел крупно заработать, эксплуатируя чужую фамилию.
     Другой похожий случай произошел в Бирмингеме. Там, как я слышал, некий 
«Третьяк» почти месяц жил в доме биржевого маклера, развлекая его историями о 
своих подвигах на льду.
     Приходится только удивляться простодушию американцев, так легко 
позволяющих себя одурачивать.
     Итак, конец декабря 1975 года. Мы приехали в Канаду для участия в матчах с 
профессионалами на уровне клубных команд. Суперсерия – так и только так 
называли за океаном эти матчи, в которых два наших клуба – ЦСКА и «Крылья 
Советов» – должны были встретиться с сильнейшими командами НХЛ.
     Канадцы в то время не без оснований утверждали, что клубы у них сильнее, 
чем сборная.
     …Перед самым отъездом в Канаду я почувствовал, что наконецто обрел боевую 
форму. До этого игра часто не клеилась, а тут все встало на свои места, и шайба 
теперь была у меня как дрессированная. Я чувствовал себя великолепно. Даже 
ветераны нашего клуба удивлялись:
     – Ну, Владик, ты будто заново родился.
     Както на тренировке я защищал ворота, играя за звено Владимира Петрова… 
Мы вели в счете.
     – Конечно, – с обидой сказал Петрову лидер наших соперников Владимир 
Викулов. – У вас Третьяк стоит, а ему не забить.
     – Поменяемся, – с готовностью предложил Петров. – Дело не в Третьяке. 
Играть надо лучше, вот и все.
     Поменялись. Я встал в ворота команды Викулова, и теперь уже она уверенно 
повела в счете.
     Простите за нескромность. Но этот эпизод вспомнился мне в связи с 
рассказом о суперсерии. В конце 75го я постоянно испытывал то, что, вероятно, 
можно назвать хоккейным вдохновением.
     Как хорошо, что это случилось именно в декабре…
     В Монреале мы вначале почувствовали себя очень неуютно. Вопервых, было 
страшно холодно. Мороз стоял просто убийственный. Разница во времени 
сказывалась очень остро. Все тело ломало. Постоянно хотелось спать. И почемуто 
всех одолевала мучительная жажда. Видимо, виной тому была непривычная для нас 
пища. Все красиво, аппетитно, но безвкусно или с какимто непривычным привкусом.
 Даже картошка и та казалась странной.
     Поселили нас в отеле «Элизабет». Как и раньше, команду дружно осадили 
канадские журналисты – их вопросам не было конца.
     Фанатичная любовь канадцев к хоккею общеизвестна. Но если раньше кумирами 
для них были свои и только свои звезды, то теперь все изменилось. Мы 
чувствовали это на себе. Любой полисмен приветливо улыбался, узнав нас на 
улицах Монреаля. Даже Гарри Синден, бывший тренер сборной НХЛ, враждебно 
настроенный к нам после серии 1972 года, теперь сменил тон. Вот что мы 
прочитали в одной из газет за его подписью: «Русские сильны не только 
коллективной игрой, тщательно разработанной тактикой и до дюйма выверенным 
пасом. Оказывается, у них к тому же есть способные смело и инициативно сыграть 
хоккеисты. Кроме того, они фантастически меткие. У нас коекто сравнивает 
Харламова с Риком Мартином, но кроме Харламова у русских немало других 
индивидуально сильных форвардов. А сколько у нас Мартинов?»
     Впрочем, к этим похвалам мы относились сдержанно и не принимали их всерьез.
 Мы знали, что недостатков у нас тоже хватает.
     В канадских и американских газетах теперь уже никто не писал, что «хозяева 
съедят нас сырыми», но все же большинство обозревателей отдавало предпочтение 
профессионалам. Каково же было наше удивление, когда, открыв «Журнал де 
Монреаль», мы прочли в этой газете вот такой заголовок: «Руки вверх перед 
русскими». А чуть ниже хоккейный обозреватель спрашивал читателей: «Хотите мой 
прогноз? Я отдаю предпочтение советским хоккеистам. Они одержат пять побед при 
двух поражениях и один матч сведут вничью. Я, конечно, хотел бы ошибиться, но…»
     Насколько мне известно, этот журналист оказался едва ли не единственным 
человеком в Канаде, правильно предсказавшим итоги суперсерии.
     Хозяева устроили прием в монреальском «Форуме» для ЦСКА и «Крыльев 
Советов». Оттуда мы сразу направились па тренировку, и все игроки «Монреаль 
канадиенс» потянулись за нами – смотреть. Ничего похожего на прошлые серии: 
«профи» внимательно наблюдали за каждым советским спортсменом, чтото 
записывали, на лицах – смесь уважения и восторга. Я опять не мог не вспомнить 
сентябрьские дни 1972 года – сколько спеси, высокомерия и презрения 
демонстрировали нам тогда и игроки, и руководители НХЛ! Куда все это 
подевалось?
     Потом паша команда вылетела в НьюЙорк для встречи с «НьюЙорк рейнджерс».
     Встретили нас там неважно.