сов роились в голове. Смогу ли я и дальше выдержать столь 
жестокий штурм? Найдут ли наконец свою игру защитники? Неужели канадцы все 
матчи проведут в таком ураганном темпе? Как справиться с Халлом? Почему 
канадский арбитр Браун не засчитал гол, забитый Петровым?
     В самолете, когда мы летели из Торонто в Виннипег, я спросил судью Брауна, 
отчего ему изменила объективность.
     – Не напоминайте, пожалуйста, об этом, мистер Третьяк, – горестно покачал 
головой канадец. – Мне так плохо. Из 20 тысяч человек, которые присутствовали в 
зале, я один пе увидел этого гола.
     Наши хоккеисты очень достойно пережили столь явную несправедливость. Мы 
привыкли к тому, что слово судьи – закон. А интересно, как бы реагировали 
канадцы, случись с ними такое?
     Сильны были наши соперники. Пока они играли явно лучше нас. С подъемом. 
Самоотверженно. Каждый из них был готов грудью отражать шайбы, даже ветеран 
Горди Хоу. Удачной казалась мне и тактика канадцев – действовать от обороны, на 
контратаках. Та самая тактика, которую мы успешно применяли в Канаде два года 
назад. Но мне не верилось, что наши соперники выдержат до конца такой ураганный 
темп, что они и впредь будут играть на такой высокой ноте.
     Ажиотаж, который царил перед третьим матчем, не поддается описанию. 
Десятидолларовые билеты шли с рук за 200 долларов. Тон выступлений в печати 
резко переменился. Канадцы, кажется, серьезно поверили в то, что сборная ВХА 
победит нас.
     Виннипег – родина Бобби Халла, одного из самых великих хоккеистов Канады и 
одного из самых добродушных людей, которых я только встречал. Халла можно 
считать образцом выдержки и спокойствия. Его вторая после хоккея профессия – 
фермер, он разводит коров. Халлу было 35 лет, но его игра все еще не утратила 
свежести и задора. Он умел в хоккее все. Еще бы не уметь! Ведь Бобби Халл 
впервые взял в руки клюшку, когда ему исполнилось всего четыре года. В 18 лет 
стал профессионалом. Интересно, что Халл, в отличие от своих коллег, приходил 
на все тренировки сборной СССР и очень внимательно наблюдал за нами. И он, и 
другой великий хоккеист из команды «Канада74», 46летний Горди Хоу, жили в 
таких же скромных номерах, как и все остальные канадские игроки. Халл и Хоу 
первыми выходили на лед во время тренировок, Своим подчеркнуто скромным 
поведением они словно постоянно напоминали молодым игрокам: смотрите, как 
должны вести себя настоящие хоккеисты, Мы вышли на третий матч в своем обычном 
сильнейшем составе. Кулагин сказал запасным игрокам, которые тоже рвались г, 
бой: «Потерпите, ребята. Вот победим пару раз соперников, докажем, что мы 
сильнее, тогда сыграете все». Не знаю, как остальные, а наш тренер был твердо 
уверен в победе. Харрис поставил в ворота запасного вратаря Дона Маклеода. В 
газетах было написано, что Чиверс взял себе передышку. Видно, Джерри тоже 
несладко приходилось.
     Лед был безобразным, – весь в какихто буграх и лужах. Кстати, пусть вас 
не обманет вид голубого, матовобелого или зеленоватого льда, который с высоты 
трибун всегда кажется безупречно гладким. Секретом идеальной заливки хоккейных 
полей владеют, увы, немногие. А ведь даже маленькая выбоина или едва заметный 
бугорок могут повлиять на исход матча.
     С первых же минут встречи я понял, что наши форварды, как говорится, в 
ударе. Они смяли канадцев. Соперники, как я и предполагал, не смогли вытянуть 
до конца свою слишком высокую ноту, они начали сбавлять темп.
     Во втором периоде Уолтон так сильно бросил шайбу мне в живот, что я 
скривился от боли. К горлу подступила тошнота. Сел на лед. Голова кружится. А 
игра идет. И Хендерсон рвется к воротам. Держись! В перерыве наш доктор дал мне 
какието пилюли, чтобы боль унять. Счет к третьему периоду был 7:2 в пользу 
сборной СССР. Ну, думаю, раз игра сделана, значит, теперь в ворота поставят 
Сидельникова. Но нет, вышло опять мне… Десять минут промучился, ни одной шайбы 
не пропустил. Потом подъехал к нашей скамейке – там доктор уже нашатырь 
приготовил. Понюхал я ватку, посмотрел украдкой на тренеров: может, теперь 
заменят? Нет, мне доигрывать. А самочувствие у меня совсем скверное. Вотвот 
потеряю сознание. В той последней десятиминутке я пропустил сразу три шайбы.
     Первую забил Хендерсон. Интересно получилось. Он в том матче несколько раз 
выходил к воротам и тут же самым примитивным образом делал бросок. Хендерсону 
бы «подергать» вратаря, не торопиться, переправить шайбу партнеру… Он же 
бросает себе, как заведенный. А я без особого труда парирую шайбы. И вот он 
снова мчится на мои ворота. Смотрю: защита наша очень некстати «вздремнула», 
значит, надеяться надо только на самого себя. А справа от Хендерсона летит 
другой канадец, и его положение для атаки еще более удобно. Ну, думаю, 
теперьто Хендерсон уж точно отдаст шайбу партнеру. Нельзя не отдать! Глупо не 
отдать! И я стал смещаться в сторону второго канадца, «приоткрыв» ближний угол. 
А Хендерсон, оказывается, и теперь не думал никому пасовать. Опять бросил сам. 
И как раз попал в тот самый угол.
     Снова больше всего волнений доставил мне Бобби Халл. Бывало, после его 
бросков я вообще не видел шайбу – он выстреливал ее, словно пулю. Но это еще но 
все. Обычно, когда хоккеист бросает или щелкает шайбу, он делает замах, по 
которому опытный вратарь может определить многое: и направление полета шайбы, и 
силу броска. Долю секунды длится замах у классных мастеров, но я вполне успеваю 
прикрыть то место в воротах, куда целит форвард. Халл же швырял шайбу без 
замаха. Свой страшный бросок он совершал одной кистью, как бы небрежно. Он 
забивал много голов. Но вот что любопытно: все остальные играли только на Халла.

     Вот Маккензи и Лякруа рвутся вперед. Они действуют напористо, быстро, 
смело. Но, откровенно говоря, я п