Эдмонтонцы устанавливали рекорды, стадионы, где они играли, были 
переполнены, они были молоды, стремительны, интересны, но над ними постоянно 
висело, как проклятие: «Не могут! Не могут! Не могут!». От болезни было одно 
средство. Оно называлось: «Победа в Кубке Стэнли». Ничего другого в Эдмонтоне 
знать не хотели.
     
Поездка в Москву
     
    «Владислав Третьяк и Уэйн Гретцки. Два великих хоккеиста на одной площадке. 
Когда они играют, кажется, сверкают молнии».
    Из газет. 1982 год
     
     Больше всего это походило на обычную уличную сценку – как будто собралось 
несколько мальчишек покидать шайбу. Один встает в ворота, а другие бросают и 
бросают по воротам.
     Кейт, Глен и Брент по очереди состязались с нападающим и вратарем своего 
возраста. Спор был яростный. От хохота зрителей дрожали стены. А потом на лед 
вышли «взрослые дети»: Уэйн Гретцки с шайбой и Владислав Третьяк, который встал 
в ворота.
     Это происходило в Центральном Спортивном клубе Советской Армии в Москве. 
Мы приехали в СССР по приглашению «Филмспорт Канада», кинокомпании из Виннипега,
 решившей снять часовой телефильм с семьей Гретцки в качестве главных героев. 
Идея, как об этом говорилось в специальном бюллетене компании, заключалась в 
следующем: «Показать гуманистическую направленность спорта и его роль в 
укреплении связей и взаимопонимания между народами. Эта тема раскрывается на 
примере судьбы Уэйна Гретцки, его отношений с отцом, матерью, братьями, 
друзьями и Владиславом Третьяком, одним из самых яростных его соперников на 
льду, но добрым другом в жизни».
     В переводе с официального языка это означало: вся наша семья плюс моя теща 
Бетти Хоккин, Викки Мосс18 и ее мать Софи, Чарли Генри с женой Нэн стали 
членами съемочной группы и получили возможность провести несколько дней в 
Москве. Мы приземлились в международном аэропорту Шереметьево 28 июня 1982 года 
и до нашего отъезда домой 5 июля столько увидели, что впечатлений и 
воспоминаний хватит на всю жизнь.
     Фильм был задуман очень интересно: съемка тренировки советских игроков 
всех возрастов. Владислав (или Блад, как мы его стали называть вскоре) выступал 
в роли инструктора и комментатора. Мои мальчики должны были следить за 
тренировкой, а потом попробовать выполнить задания русских тренеров. Затем 
советские ребята должны были выполнить наши обычные тренировочные задания. 
Зрители могли сравнить две системы подготовки юных хоккеистов, а ребята 
коечему научиться друг у друга, и все вместе должны были получить удовольствие.
 Прекрасный план!
     Уэйн потом вспоминал, как смотрел на Брента в новой шикарной форме, 
стоящего в растерянности перед мальчиком его возраста в ободранных коньках и не 
лучшего качества обмундировании, и думал, что, может быть, не нужно нам, 
канадцам, так упорно натаскивать малышей, не нужно постоянно указывать им, как 
играть.
     «Ну в самом деле, чему можно научить десятилетнего парнишку? Только тому, 
что он может воспринять. Учите основам – так, как делают русские. Когда в 
Канаде на льду команда десятилетних, только и слышишь крики тренера: „Бросай! 
Держи свой край! Обороняйся! Вбрасывай в зону!“ Русские выпускают своих 
десятилеток на лед и говорят только: „Побегайте!… Бери шайбу и – бей!“ Вполне 
достаточно. Посмотрите, как катаются русские ребята, как держат шайбу, как ее 
ведут. Прямо удовольствие наблюдать за ними.
     У них одна задача – взять шайбу и забросить ее в ворота. Никаких «Держи 
свой край!» и «Обороняйся!». Просто «Отбери шайбу и – бей». Мои братья отлично 
владеют шайбой. Но я видел русских мальчиков разных возрастов, которые делают 
это не хуже, а то и лучше их. Они с воплями и криками носятся по всему льду. И 
Третьяк там, на льду, с ними хохочет, кричит. А у нас «Вбрасывай в зону! 
Бросай! Дай ему по башке!» Глупо и скучно.
     Мы привезли с собой кучу чемоданов: фотографии Уэйна с автографами 
(болельщики атаковали его почти так же, как в Канаде, только в основном это 
были люди постарше, лет по тридцатьсорок), ежегодник КАХА, который с трудом 
пропустили на границе (советские таможенники косо смотрят на тех, кто ввозит 
книги в страну), и жвачку, горы жвачки. Если бы мы весь наш багаж заполнили 
только резинкой, оставив остальное дома, то и тогда ее бы не хватило. Всем она 
нужна, особенно мальчишкам.
     Мы привезли несколько лишних комплектов хоккейной амуниции, и мальчишки, 
которым она досталась, радовались так, будто нашли клад.
     И не только мальчишки.
     Анатолий Фирсов, легендарный хоккеист, тренер юношеской команды, был 
вместе с нами повсюду. Фирсов подружился с Чарли Генри. Однажды они решили 
поразмяться: Чарли в своих новых модных коньках, и Фирсов в стареньких, 
видевших не одну жаркую схватку. Чарли предложил Анатолию попробовать новые 
коньки и подарил их ему.
     В свободное от тренировок время мы ездили по Москве, наблюдали, сравнивали,
 удивлялись.
     Третьяк и Фирсов были нашими постоянными попутчиками в таких поездках. 
Мальчики, особенно Брент, буквально боготворили Владислава. Каждое утро Третьяк 
и Фирсов встречали нас у гостиницы «Советская», – но ни разу они не вошли в нее.