А он хотел уехать. Он так обрадовался этой возможности. И его реакция на 
предложение только подтвердила наши опасения насчет невыносимости его жизни в 
Брэнтфорде. Только он увидел лазейку, как тут же решил ею воспользоваться.
     Мы сказали: «Нет». Он наш сын. Мы хотим, чтобы он жил дома. Поищем другой 
путь. Выход должен быть. Мы не можем отпустить нашего мальчика в Торонто. Мало 
ли что случится? Пьянки, наркотики… Да есть тысячи способов попасть в беду!… Не 
поедет, и все. Мы не желали ничего слушать об отъезде.
     Но он не отставал. Он просил, мы возражали, он снова просил, мы снова 
говорили: «Нет». И так до бесконечности. Наконец он решил узнать, почему мы не 
хотим отпустить его. Он был серьезен и спокоен. Он имеет право знать.
     – Брось, Уэйн, – сказал я. – Ты не поедешь. И не проси. Мне надоело 
спорить об этом.
     – Нет, ты скажи почему? – настаивал он. – Ты можешь объяснить? Или вы 
просто упрямитесь?
     Он бил нас нашим же оружием. Филис и я всегда учили детей, что у всего, 
что делаешь, должен быть резон. Теперь он просил нас объяснить наш отказ. Мы 
оказались загнаны в угол.
     – Ну хорошо, – сказал я. – В большом городе легко можно попасть в дурную 
компанию и втянуться в ее дела. Да, втянуться, даже если понимаешь, что 
поступаешь плохо. Только ради того, чтобы тебя приняли за своего парня.
     Я никогда не забуду его взгляда в ответ.
     – Ты имеешь в виду наркотики и все такое?
     – Да, – пришлось признаться мне.
     – И это единственная причина?
     – Да.
     – О'кей, дай мне денег, скажи, какой наркотик тебя интересует, и через 
полчаса я принесу его тебе.
     Сначала я думал, что ослышался. На меня как будто обрушилась тонна 
кирпичей. И, помню, мне стало не по себе, так я был потрясен. Наш 
четырнадцатилетний сын заявляет, что наркотики есть везде! Даже в нашем 
Брэнтфорде есть места, где можно их свободно достать, и если бы он захотел, он 
бы употреблял их. Но дело в том, что он не собирается становиться наркоманом.
     Я посмотрел на Филис. Она только кивнула головой. Уэйн все видел.
     – Ну, теперь я могу ехать? – спросил он. Я снова посмотрел на Филис.
     – Может, оно и к лучшему, – сказала она.
     Мы вдруг поняли, что сын наш достаточно взрослый человек. Правда, пришлось 
посоветоваться с его учителями, с президентом детского хоккейного клуба. Они 
выразили свое согласие.
     Потом мы поговорили с Уэйном.
     – Хорошо, ты можешь ехать, – сказал я.
     И больше я не возвращался к этому вопросу.
     Однако, как выяснилось, добиться нашего согласия было самым легким делом. 
Дальше началось такое! Но по порядку.
     Уэйн позвонил Сэму и сообщил, что ему позволили ехать. На уикэнд Сэм 
приехал в Брэнтфорд уточнить детали.
     – Ты уверен, что это не против правил? – спросил я его. – Ты уверен, что 
все получится?
     – Дельце простое, мы провернем его так, что пальчики оближешь, – уверенно 
сказал он.
     Тогда вмешалась Филис:
     – Хорошо бы обойтись без суда. Он только повторил:
     – Дело такое, что пальчики оближешь!
     Сначала все шло гладко. МТХЛ разрешила Уэйну играть в Торонто, если его 
отпустит ассоциация Брэнтфорда и он будет проживать в Торонто. Казалось бы, все 
хорошо. Рон Севьер, президент городской ассоциации детского хоккея Брэнтфорда, 
выдал нам разрешение и пожелал удачи. Билл Корниш, менеджер команды, в которой 
должен был играть Уэйн, и его жена Рита предложили Уэйну жить у них вместе с их 
сыном. Он сможет жить в хорошей семье, ходить в школу, познакомиться с новыми 
ребятами и даже поехать в Европу на товарищеские встречи!… Горизонт для него 
раздвинется, свистопляска вокруг него исчезнет – чего еще желать?!
     И к тому же он будет почти рядом с нами. Я повторял всем потом, когда 
началась шумиха: «У нас не каменный век. Есть телефон. Он звонит каждый вечер. 
Приезжает на уикэнд. Мы ездим на игры. От Брэнтфорда до Торонто только 60 миль.
 Через 90 минут мы вместе. Почему все переживают так, будто мы отправили его 
одного на Луну?»
     Но все вокруг страшно переполошились. Если бы мы послали своего сына в 
школу, расположенную в два раза дальше, никто бы и слова не сказал. Многие так 
делают, чтобы дать детям хорошее образование. И мы сделали то же самое: 
постарались обеспечить мальчику лучшие условия жизни. Причем я не имею в виду 
лучшую хоккейную команду. Меня всегда изумляло, что люди так считают – мол, мы 
готовы на все ради хоккея, даже отсылаем из дома сына! Ведь у нас в Брэнтфорде 
– одна из лучших в стране детских хоккейных лиг. В Торонто больше игроков, но 
уровень, может быть, такой же высокий, и не более. Все, кто интересуется 
хоккеем, должны были бы это понимать. Но считают до сих пор, что мы продали 
Уэйна в рабство. Вот в чем я никак не могу разобраться и сейчас.
     С одной стороны, я полагаю, всех возмутило, что для переезда Уэйна в 
Торонто мы оформили Билла Корниша его опекуном. В детском хоккее есть правило – 
и это очень хорошее правило! – согласно которому, если я живу в Брэнтфорде, мои 
дети должны играть в Брэнтфорде. Я за это правило. Но ведь случай с. Уэйном был 
особый. Если бы речь шла просто о переходе из команды в команду, тогда можно