предыдущие два года Трэвис играл в системе Флорида Пантерс, за клуб АХЛ из г. 
Сан-Антонио. Из года в год он выдавал приличные процентные показатели 
пропущенных голов и отбитых бросков, хотя часто выступал за средненькие или 
даже слабые клубы АХЛ. И, конечно, я навел справки насчет Трэвиса. Я звонил 
Дэйву Прайору, тренеру вратарей Вашингтона. Я звонил Франсуа Аллеру, 
учителю-гуру Патрика Руа, Жан-Себастьяна Жигера и других вратарей. Еще я 
позвонил своему бывшему помощнику, Ги Шаррону, который в предыдущий год работал,
 из-за локаута, с фармом Флориды. И все говорили мне одно: он — очень 
неординарный кипер. Он не играет в стиле баттерфляй. Он не делает одинаковые 
сэйвы одним и тем же способом, но таки останавливает шайбу. А для тренера это 
имеет самое главное значение — он останавливает шайбу.
Трэвис вел вместе со своей семьей кочевой образ жизни, что случается с 
хоккеистами, когда они постоянно пребывают на пороге НХЛ, но города, в которых 
он жил (Батон-Руж, Вустер, Лоуэлл, Манчестер, Сан-Антонио) никак не могли 
подготовить его к культурному шоку прибытия в Магнитогорск. Поэтому, чтобы 
облегчить ему переход, мы не стали требовать от него прибыть в клуб в начале 
июля. Мы просто сказали ему присоединиться к команде здесь, в 
Гармиш-Партенкирхене, чтобы он мог познакомиться с ребятами и решить для себя, 
надо ли ему это все. Потому что, честно говоря, последнее, чего хотелось бы, 
так это взять человека на ключевую позицию, вроде вратарской, и затем 
обнаружить, что ему ненавистно играть здесь, или что он не готов выкладываться, 
и оказаться подставленным.
Наш запасной вратарь, Константин Симчук — это личность. Он родился в Киеве, 
очень хорошо говорит по-английски и, подобно Трэвису, был чем-то вроде 
кочевника от хоккея. Ему 31 год, и три года назад после многих попыток он тоже 
понял, что больше не будет пытаться заиграть в НХЛ. Он играл большей частью в 
низших лигах — за клубы Такома, Лас- Вегас, Бейкерсфилд, Порт-Хьюрон, Ноксвилл, 
Сан-Диего и Форт Уэйн. В 2002 он вернулся в Россию, два года поиграл за Салават 
Юлаев из Уфы, затем переехал в Новосибирск, а в прошлом году перебрался в 
Магнитогорск.
Симчук — очень разговорчивый человек, и я спросил у него, почему бывает так 
трудно разговорить остальных игроков во время тренировок. Мы могли бы в 
значительной мере устранить несогласованность при игре в обороне, если бы 
игроки просто не молчали на льду. Константин пожелал мне удачи в попытке внести 
такие перемены. Он сказал, что такое поведение — часть русской культуры: люди 
стараются быть внешне спокойными, даже если переполнены эмоциями внутри; и что 
такое стремление прятать свои чувства шло от еще тех советских времен, когда 
люди привыкли беречься. Константин, наверное — самый голосистый вратарь их тех, 
кого мне приходилось тренировать, а его манера дала мне повод подумать вот о 
чем: может быть, у нас получится убедить небольшую группу ветеранов, которые 
поиграли в Северной Америке и понимают английский. Если они начнут говорить на 
льду, то молодые хоккеисты последуют их примеру.
24 июля
Сбор в Гармише вчера закончился, и ситуация для меня стала проясняться. Мы 
вылетели в Россию и приземлились в аэропорту Домодедово, где пробыли два часа в 
зале, рассчитанном на сотни две пассажиров, но никак не на 700–800, набившихся 
в него.
Кошмар. Было воскресенье и одновременно возвращались все чартерные рейсы. Но 
при этом большинство кабин паспортного контроля были пусты. Люди начали 
ругаться и жаловаться, что, конечно, не приносило облегчения — «паспортники» 
только лишь позвали дополнительных охранников, что еще больше увеличило размеры 
толпы и общего негодования. На следующий день в одной московской газете 
появилась большая статья о проблемах на паспортном контроле, где говорилось, 
что они работают как во времена Советского Союза — когда решение, а вернее 
отстранение, проблемы заключалось в увеличении количества силовиков. В новой 
России этот способ уже не работает. Второй раз я прилетаю в Магнитогорск, и 
опять в четыре утра. Пока мы добрались до своих домов, на горизонте уже начало 
всходить солнце.
27 июля
Обычно команда НХЛ играет свой первый тренировочно-товарищеский («выставочный», 
в терминологии НХЛ — прим. пер.) матч через неделю после начала тренировочного 
сбора («лагеря» — прим. пер.), но теперь, когда мы вернулись в Магнитогорск, мы 
только приступаем к своему предсезонному соревновательному графику, и ясно, что 
хоккеисты начинают переживать — когда же игры? Мы начинаем двумя матчами с 
командой «Молот» (Пермь), последней командой лиги предыдущего сезона. Судя по 
всему, они опять будут бороться за выживание. В первой встрече мы выиграли 9–0; 
это было похоже на матч Харлем Глобтроттерс-Вашингтон Дженералс 
(баскетбольно-цирковые шоу- команды — прим. пер.). мы практически все время 
контролировали шайбу и через некоторое время начали выпендриваться. В целом, 
это была бесполезная трата времени.
На второй матч я выставил только 15 игроков, включая шестерых новичков, и 
второй матч был больше похож на соперничество. Он закончился со счетом 2–2, 
наши игроки постоянно удалялись, и это дало нам возможность потренировать игру 
в меньшинстве. Малкин особенно ударялся в индивидуальную игру и пару раз 
нарвался на хорошие силовые приемы. Александр Бойков и Владислав Бульин, 
имеющие большой североамериканский опыт, выступили на защиту Малкина, и смысл 
их послания был «не надо вольностей с нашим лидером».
Сейчас я использую Бойкова преимущественно как помощника в переводе. Бойков 
сыграл 10 игр в НХЛ за Нэшвилл Прэдейторс в первые два сезона этой команды, а в 
целом провел в Северной Америке 11 лет, еще с тех времен, когда юниором играл