общаться с теми, кто нас поддерживал. И не позволим никакому поражению стать 
для нас катастрофой дальнейшей жизни.

– Кто стал инициатором такого разговора?

– Я.Понимал, что после двух подряд золотых медалей чемпионатов мира поражение 
на Играх может стать для Тани сумасшедшим шоком, который способен привести к 
самым непредсказуемым жизненным последствиям. Страшно боялся за семью. Сразу 
вспомнил свой собственный опыт, пережитый на Играх в Лиллехаммере. Там мы с 
Майей Усовой – моей бывшей супругой – не разговаривали после поражения двое 
суток. Не могли. Были не способны не то чтобы найти какие-то слова, но даже 
смотреть друг на друга. Именно после тех Игр я почувствовал, что окончательно 
сложился как личность.


Однажды до меня дошло, что придавать спортивным победам и поражениям такое 
значение, какое придаем мы, неправильно в корне. Кто сейчас вспоминает про 
Усову и Жулина? Да, мы проиграли Олимпиаду и в Лиллехаммере, и за два года до 
этого – в Альбервилле. Но кто сейчас помнит чемпионов? Такими воспоминаниями 
никто не живет подолгу. Они проходящи. Как глава книги, которую ты написал, а 
потом перевернул страницу. Могу назвать очень многих олимпийских чемпионов, 
которые, победив на Играх, больше не сделали в своей жизни ничего. Не нашли 
себя ни в какой другой профессии, не сложились как личности. И я больше всего 
мечтал о том, чтобы наша с Татьяной жизнь продолжала развиваться дальше. Чтобы 
мы реализовали себя как любящая пара, как родители, которые очень хотели бы 
родить еще одного ребенка. А то, что произошло в Турине, расцениваю как 
невероятный подарок, который мне сделала судьба. И знаю, что таких переживаний 
я больше не испытаю никогда в жизни. Ученики – это одно. Жена – совершенно 
другое…

…Спустя год с небольшим Жулин уже работал с другими спортсменами. Семья 
перебралась из американского Нью-Джерси в Москву, и было очевидно, что 
тренерская работа составляет для Александра гораздо больший смысл жизни, чем он 
сам когда-то представлял.
– Неужели вам не было тяжело после Турина, спустившись, образно говоря, с 
олимпийского пьедестала, снова окунаться в тренерскую работу на самом начальном 
этапе? – поинтересовалась как-то я.

– 
Психологический спад, безусловно, имел место
, – ответил тренер. –
Не то чтобы мне стало скучно, просто я успел позабыть, как много нужно сделать, 
чтобы появился результат. И что у Навки и Костомарова тоже был достаточно 
длительный период, когда что-то не получалось. Решающим фактором стало то, что 
я очень люблю тренировать. За то время, что провожу на катке, иногда даже о еде 
забываю. Разве что кто-то из родителей тарелку супа прямо на скамейку принесет. 
Но я готов работать и больше. Если бы не получал от этого столько удовольствия, 
давно поменял бы профессию и занялся чем-нибудь другим…




Послесловие

Наверное, никакой журналист не способен быть беспристрастным до конца. Когда 
работаешь с людьми на протяжении многих лет, если не десятилетий, о них 
становится невозможно писать, отбрасывая прочь собственные эмоции. Потому что 
их беды, радости, страдания и проблемы одновременно становятся и твоими тоже. 
Спорт в этом отношении – особенная статья. Слишком большой кровью даются победы,
 очевидцем которых ты являешься, чтобы воспринимать их равнодушно.
Каждые Олимпийские игры – как маленькая смерть. Когда чемпионы принимают 
решение завершить карьеру, неизменно кажется при этом, что все они были гораздо 
лучше, ближе и роднее, чем те, кому только предстоит занять их место. И что 
яркость пережитых бок о бок с ними минут, дней и лет не повторится больше 
никогда.
Это состояние я переживала четырежды. И каждый раз, как следует отоспавшись и 
придя в себя, вполне успешно убеждала себя в том, что больше – никаких эмоций и 
стрессов. Что все это – только работа, которой ни в коем случае нельзя 
позволить влиять на свою «другую» жизнь. Иначе никаких нервов не хватит. Однако 
через год-полтора после очередных Игр все благие намерения летели в тартарары. 
Появлялись новые люди, новые судьбы, новые надежды.
Кто знает, может быть, и самих спортсменов, уже, казалось бы, навсегда ушедших 
из спорта, так тянет вернуться обратно именно потому, что никакая другая 
профессия не способна дать такого количества адреналина и эмоций?
По иронии судьбы в тот самый день, когда заключительная глава в этой книге была 
дописана, мне неожиданно позвонил Дмитрий Горячкин – агент Алексея Ягудина:
– Вы меня разыскивали?
Я знала, что олимпийский чемпион Солт-Лейк-Сити намерен лечь на повторную 
операцию в Нью-Йорке, после которой, как предполагали американские врачи, он 
сможет продолжать кататься, не испытывая при этом постоянной боли в