было. Для меня, наблюдающей за ней из прохода, откуда фигуристы выходят на лед 
(сколько раз я потом буду стоять в нем в роли тренера Родниной), стало ясно, 
что девочка скоро всех обыграет — да не одна я, должно быть, это про себя 
отметила.
Так получилось, что в 1971 году на чемпионат Европы в Гармиш-Партенкирхен Жук 
не поехал, не выступала уже и я, но на соревнования попала, правда, в составе 
группы журналистов, договорившись писать и передавать материал с чемпионата в 
газету «Красная звезда». Так как Роднина и Уланов оказались на чемпионате без 
тренера, я была рядом с ними, провожала их на лед. В тот год они впервые 
победили. Так случилось в жизни, что на первую и последнюю победу Роднину 
напутствовала у кромки льда я.
Ира — маленькая, смешная, чудная, подстриженная коротко, похожая на медвежонка, 
просидела со мной всю ночь. Мы баловались, хохотали, болтали, находились в 
одинаковом восторге от этой победы. Ее богом был Жук. Через несколько лет он 
сумел найти замену ушедшему Уланову.
Александра Зайцева я хорошо помню еще до того дня, когда он стал партнером 
Родниной. Он ездил вместе с нами в турне по Сибири. Как фигурист Саша был 
незаметный, только что высоко прыгал и в нем чувствовалась большая физическая 
сила. А Жук разглядел в Зайцеве что-то, чего никто разглядеть не смог, взял из 
Ленинграда, перевел в Москву. Через несколько месяцев в Запорожье на 
показательных выступлениях я впервые увидела новый дуэт Жука — Роднина — Зайцев.
 Но до этой премьеры на запорожском льду у меня в Москве произошла небольшая 
встреча с бывшим партнером Иры. Леша Уланов и Люда Смирнова (двое новобрачных) 
пришли ко мне убежденные, что я возьму их в свою группу. Но я им отказала. Как 
тренер, как человек, связанный со спортом, я не могла примириться с тем, что 
сделал Леша. Речь идет не о том, что он женился на Люде. Это прекрасно, что они 
полюбили друг друга и решили создать семью. Но для этого совсем не обязательно 
ломать пару. Ведь для Иры с уходом партнера спорт, причем в самом расцвете ее 
сил и возможностей, мог закончиться навсегда. Нельзя, невозможно оставлять 
товарища, с которым в спорте уже так много пережито с самого начала, но путь 
еще не пройден до конца. Леша и Люда почему-то решили, что я очень добрая, что 
я буду их тренировать, и первое, что спросили, придя ко мне, когда будем планы 
писать. Я сказала, что планов писать не будем, потому как совместных занятий не 
предполагаю. С той поры мы долгих бесед не заводили.
Жук создал новую пару — Роднина —Зайцев. И весь тренерский состав сборной сидел 
и смотрел их тренировки. Это было феноменально. Чувство нереальности 
происходящего в Запорожье не покидает меня и по сей день. Невозможно себе 
представить, чтобы за такой короткий срок можно было сохранить чемпионский 
почерк дуэта, в котором осталась только партнерша. Мало того, сделать катание 
пары еще лучше — мощнее и интересней. Первая победа Родниной и Зайцева — 
настоящая победа — пришла к ним не на международном турнире, а именно на том 
выступлении в Запорожье, когда лучшие специалисты страны увидели, что можно 
сделать в фигурном катании. Я помню, как Ира и Саша впервые поднялись на 
пьедестал — это было на европейском первенстве в Дортмунде в 1973 году, на 
табло горели оценки в шесть баллов, и Жук хохотал. Я помню, как на следующий 
год в Братиславе, на чемпионате мира, во время произвольной программы 
отключилась музыка, и композицию Ира и Саша докатывали в абсолютной тишине. 
Потом, когда на видеозапись наложили музыку, выяснилось, что спортсмены 
двигались точно в мелодию. Такое самообладание под силу только ученикам Жука. 
Он как скульптор лепит не только великих спортсменов, но и великие характеры.
Когда я ушла от Чайковской в ЦСКА, то на три месяца попала к Жуку. Даже за это 
короткое время, что я провела у Станислава Алексеевича, я очень ему благодарна. 
Я поняла, как надо работать. Я выходила на каток в шесть утра и каталась при 
свете единственной горящей лампочки, так как знала, что в семь появится Жук и 
будет смотреть, что я выучила. Тогда он вел и танцевальный дуэт (Бережкову и 
Рыжкина), танцами хотела заняться и я. Очень старалась и работала без устали. 
Видела, как все замирают, когда он приходит на каток, как все хотят показать 
ему самое лучшее из того, что сделано. Нельзя у Жука было не выучить то, что он 
велел подготовить на завтра, нельзя было стоять у бортика. Много чего было 
нельзя, и только одно разрешалось — совершенствоваться.
Потом Жук начал экспериментировать. Он объединил в одной паре маленькую Марину 
Черкасову и высокого Сергея Шахрая. Многие говорили: «ужасно», а мне пара 
нравилась, хоть я и понимала, что Марина вырастет. Все его поиски в создании 
«идеальной пары» — это поиски талантливого тренера, человека, способного на 
большие дела. Когда писались эти строки, у Жука, как всегда, тренировались 
лидеры, на сей раз в одиночном катании — Елена Водорезова и Александр Фадеев. 
Правда, после неудачи в Сараеве Лена окончательно решила оставить спорт. С 
Водорезовой ему пришлось нелегко, он в полном смысле слова испытал с ней 
тяжелую болезнь, страдания, надежды на радостное будущее. Лене было очень 
трудно после болезни прыгать, а он вселял в нее уверенность, и она совершает па 
льду то, что вообще за гранью логики и рассудка. Лена первая, кто принесла нам 
медали в женском одиночном катании. Вот пример тренерской самоотверженности, 
тренерской преданности и любви. У Водорезовой, на мой взгляд, в пору расцвета 
никакого особого дара никогда и не было, она лишь хорошо до болезни прыгала. А 
когда казалось, что все уже в прошлом, она начала удивительно красиво кататься. 
И это немыслимое возвращение Водорезовой в большой спорт — успех Жука. 
Тренерская победа ничуть не меньшая, чем воспитание за несколько месяцев 
партнера для Родниной.
Сараево — последний старт Лены. Седьмое место на Играх — не лучший результат. 
Но любителям спорта надо сказать спасибо тренеру и ученице, потому что в