почти вертикально вверх, а потом волнами опускались до шеи. Больше всего он был 
похож на ананас.
Едва Бриггс увидел Кличко, как лицо его приняло выражение характерное для 
веселых скандалистов, вроде гоголевского Ноздрева из «Мертвых душ», которые 
тащатся от своего собственного бузотерства. «Это я должен был драться сейчас с 
Кличко! Я!!! Я самый лучший и самый настоящий чемпион!..» – начал он. И дальше 
все в таком же роде.
«Послушай, Шэннон, – совершенно спокойно сказал Владимир, – я очень тебя 
уважаю…» Бриггс растерялся и пролепетал: «Я тоже тебя уважаю…» – его явно сбили 
с куража. «Так вот, я напомню тебе, как все было, – продолжил Владимир. – Мои 
адвокаты связались с твоими адвокатами, и те им сказали, что бой с Кличко тебя 
не интересует». «Это неправда!» – заорал Бриггс, но сам он при этом смеялся, и 
выражение лица у него было точно такое, как у все того же шкодливого 
первоклашки, который, разбив учительницину вазу, говорит, что «это не он, что 
она сама». В зале ему не поверил ни один человек. И вскоре после этого Бриггс 
удалился. В таком же хорошем настроении, как и пришел.
Владимир ответил на много вопросов, в основном вертевшихся вокруг прошедшего 
поединка и будущих боев. Главное сводилось к тому, что в тяжелом весе должен 
быть один чемпион, и он готов встретиться со всеми. Еще Владимир сказал, что 
если бы это зависело только от него, то следующий бой он, скорее всего, провел 
бы с обладателем титула WBA Николаем Валуевым.
Кличко совершенно покорил американскую аудиторию своей интеллигентной манерой 
общения, и под конец весь американский журналистский корпус просто ел из его 
рук. Если так пойдет и дальше, он станет тем, кого здесь называют media darling 
(любимцем прессы), и сделает главный шаг к завоеванию Америки. Так когда-то у 
него с братом все начиналось и в Германии.
Ну а вообще эту пресс-конференцию я не скоро забуду. До Кличко перед публикой 
выступала Лейла Али. Из зала в это время удаляли одну очень прилично одетую 
афроамериканку, у которой не было журналистской аккредитации. Но после первых 
же поползновений в ее сторону она заорала, что всех засудит, если ее пальцем 
тронут, и что она просто обязана задать свой вопрос Лейле Али, потому что она 
корреспондент журнала то ли «Женское равноправие», то ли еще что-то в этом роде.
 Визжала тетенька так, что разобрать что-нибудь, кроме грязных ругательств, 
было невозможно. Вдобавок она еще чем-то задела Лейлу, после чего заорала уже 
та. Показалось даже, что у нее сегодня будет еще один бой.
Потом визгливую тетеньку вывели, но из-за перегородки еще какое-то время 
доносились звуки борьбы. По-моему, ее прикладывали к стене, но, судя по все тем 
же звукам, не головой, а более интимным и менее болезненным местом.
Ну а Лейла Али мгновенно расцвела и стала такой милашкой, что так и тянуло 
потрепать ее по щечке. Могу себе представить, какие последствия имела бы такая 
попытка. Но испытания для нее еще не кончились. Вдруг в зале встала огромная, 
как лошадь, мрачная женщина (ну вылитая Мамуля, только черная) в красном 
свитере и принялась вызывать ее на бой. Лейла явно знала, кто это такая, и 
стала объяснять ей, что их бой трудно организовать, потому что он не слишком 
интересен телевидению, и все в таком роде. Разговор не получился, потому что 
женщине в красном свитере стали помогать разные горячие личности, и скоро дело 
опять чуть не дошло до скандала.
Уже после пресс-конференции ко мне и еще нескольким журналистам бросился 
пожилой негр с красными то ли от недосыпа, то ли от перепоя глазами и стал 
гневно вопрошать нас, почему мы не спрашивали Лейлу Али, по какой причине она 
не хочет встречаться с сильными соперницами. Как я понял, это был тренер 
женщины в красном свитере. Я попытался объяснить ему, что вообще-то приехал из 
России, где Лейла Али со всеми ее соперницами мало кого интересует. Тут глаза 
моего неожиданного собеседника приняли уже совсем пурпурный оттенок, и он 
заорал, что какой-то честный журналист из Канады задавал Лейле правильные 
вопросы, а мы все не посмели. И что вся Россия должна спросить с Лейлы Али, 
почему та избегает сильных соперниц. Я уже стал готовиться к тому, что сейчас 
пойдут в ход кулаки, но тут наш ясноглазый собеседник, сказав напоследок, что 
мы все ни в чем не разбираемся, и грош нам цена, каким-то параболическим 
зигзагом рванул за угол.
К счастью, это была не последняя встреча в тот день. Вскоре мне буквально на 
секунду удалось поймать Леннокса Льюиса. Я представился, и он в ответ сказал, 
что в скором времени обязательно будет в России. Я пожал ему на прощание руку. 
Это было хорошее завершение для такого безумного, но счастливого дня. Если 
успею, завтра опять пойду в Маленькую Италию. И пусть меня там ограбят еще раз.


Не знаю почему, но эта статья очень сильно задела чувства некоторых наших 
эмигрантов. Один из них, проживающий в Чикаго, потом рассказывал на форуме в 
Интернете, что такого происшествия, как со мной в Маленькой Италии, просто быть 
не могло. Интересно, что мои друзья из Нью-Йорка, когда я им эту историю 
рассказал, в один голос спрашивали: ты что, не знал, куда идешь? А в свою 
следующую поездку в Нью-Йорк я в Маленькой Италии натолкнулся на группу молодых 
ребят и девчонок, судя по акценту, точно американцев, но не из Нью-Йорка, 
которые вяло переругивались между собой, споря, кто из них больше виноват в том,
 что их нагрели в ресторане – по той же самой схеме, что и меня.


Другой наш эмигрант, скорее всего журналист из местной русскоязычной газеты, 
после опубликования этой статьи в Интернете писал, что Бриггс в своей перепалке