роли вольнонаемного посредника между Кингом и нашим боксером. Все это было 
абсолютно неожиданно, как и место нашей встречи – в Польше, где 9 июня должен 
был состояться турнир, одним из организаторов которого был все тот же Дон.
Немного ошалев от перспективы попробовать себя на дипломатическом поприще, я 
спешно собрался в дорогу и оказался в Катовице. Дона, правда, в отеле поначалу 
не застал, так как он в этот момент был на экскурсии в Освенциме.
Встретились мы за обедом. Дон сидел какой-то подавленный, время от времени 
выключался из общего разговора и смотрел в сторону. Впрочем, вся группа, с 
которой он был в Освенциме, пребывала в похожем состоянии. Неожиданно Дон стал 
рассказывать о политическом раскладе накануне и в начале Второй мировой войны. 
С большим знанием дела, надо сказать, что не слишком удивило, так как мне уже 
приходилось убеждаться в том, что круг его интересов очень широк, и что он 
часто обнаруживает познания в совершенно неожиданных областях.
Когда обед был закончен, мы поднялись в его номер на 27-м этаже, и Дон сел на 
фоне широкого панорамного окна. Вид из него открывался хоть куда: предгрозовое, 
поистине апокалиптическое небо, а внизу вполне советский, безмерно скучный 
социалистический пейзаж, где явным диссонансом выглядели несколько чисто 
польских зданий. Смотрелось все это диковато, но, представьте, интересно.
В сущности, это не я интервьюировал Кинга; он сам себя интервьюировал в моем 
присутствии, а я почти целиком доверился его потоку сознания, ограничивая свое 
участие лишь тем, что временами пытался этот поток хоть как-то структурировать. 
Зачем было мешать Дону? В конце концов, обращался он не столько ко мне, сколько 
к Роману Кармазину, а я был лишь чем-то вроде радиопередатчика, с помощью 
которого он отправлял свою шифровку. Так что свое мнение обо всем сказанном 
выскажу чуть позже. А пока постарайтесь разобраться вместе со мной в том, что в 
этой шифровке было изложено.
Монолог Дона Кинга
– Что вы говорите? Роман Кармазин мало заработал денег? Да вы вспомните, как он 
стал чемпионом мира. Мне пришлось немало поработать, чтобы заключить для него 
контракты на соответствующие бои. И прежде всего – на элиминатор (бой за право 
драться с чемпионом мира) с Китом Холмсом, так как никто не горел желанием 
встречаться с таким сильным бойцом, как Кармазин, на ринге. Где-то еще, в 
ресторане скажем, пожалуйста, но не на ринге. Ну а потом я добился боя с 
Кассимом Оумой, которому принадлежал титул IBF в категории до 69,9 кг, – этот 
титул Роман у него в итоге и отобрал.
Кроме того, мне надо было соответствующим образом преподнести Романа широкой 
американской публике, которая его совершенно не знала. Показать ей, какой он 
замечательный боксер и человек. Вы же сами с ним давно знакомы и знаете, что 
так оно и есть. Он замечательный парень. И Роман сделал свою часть работы, без 
которой не было бы ничего: он выиграл эти бои.
Когда Кармазин стал чемпионом, настал черед драться с обязательным претендентом.
 Но тут в дело вмешался его менеджер Стивен Бэш, который стал работать против 
меня. Он пытался наладить связи с другими промоутерами и не давал мне помочь 
Роману. И тут наступил черед его боя с Кори Спинксом. Я и сейчас считаю, что 
Кармазин должен был выиграть этот бой. Но у него голова была не на месте. Его 
отвлекали всякие слухи о разных боях, разных перспективах, и он не смог 
сосредоточиться на поединке со своим противником, когда ни о чем другом он 
просто не должен был думать.
Ну а я стал жертвой своей собственной успешной работы. Я сделал свою часть 
работы, а его менеджер приписал ее себе. Прошу заметить, что, когда Роман 
проиграл, я и не подумал его бросать. Наоборот, я по-прежнему делаю все от меня 
зависящее, чтобы он смог вернуть себе титул. Еще раз повторю: он замечательный 
человек, и я искренне хочу ему помочь.
Меня обвиняют в том, что я не даю Кармазину заработать. Да мне просто не 
позволяют дать ему заработать. Мне он понятен как человек. Он мне близок как 
человек, потому что мы с ним начинали свои жизни в схожих условиях.

Вы знаете, о чем я говорю? Это когда вся семья живет в одной комнате. Работы 
нет, а вся жизнь превращается в борьбу за еду. Ты каждый день идешь в бой за 
еду. Ты сражаешься за еду утром, ты сражаешься за нее днем, ты сражаешься за 
нее вечером. Я так жил. И у Романа было что-то в этом роде. Вы знаете, что я 
думаю? На основе его жизни можно было бы написать отличный success story 
(историю успешной карьеры. –
Прим. А. Б.
). Он мог бы стать образцом для подражания в вашей стране, где, насколько я 
знаю, для многих жизнь достаточно тяжела. Он мог бы показать этим людям выход 
из тупика. Но он сбился с пути. Точнее, его сбили с пути.

Дороги в ад и в рай иногда идут из одного и того же места, вы понимаете? 
Поначалу расстояние между ними небольшое, и ты сам не понимаешь, куда идешь, а 
потом может быть уже поздно. Я не говорю, что я веду в рай. Все, что я говорю, 
так это то, что мы с Романом должны сесть за стол, и я расскажу ему, как я вижу 
историю наших взаимоотношений. И он расскажет мне, как ее видит, а вместе мы 
выйдем на верную дорогу, на которую ни один из нас не может выйти 
самостоятельно. Мы нужны друг другу. И мне есть что Роману предложить.
Я могу в конечном итоге предложить ему бой за титул в одной из двух весовых 
категорий, до 69,9 кг и до 72,6 кг, но для начала ему надо будет пройти 
элиминатор. Я уже предлагал Кармазину элиминатор, но он отказался. Он должен 
был драться со своим бывшим спарринг-партнером Терренсом Котеном. Вы понимаете, 
о чем я говорю? Он должен был провести элиминатор со своим спарринг-партнером,