скоростью, и в обороне соперников тут же возникала зловещая брешь.
Когда наиболее талантливые «великаны» клуба Уиллис Рид, Дэйв Дебушер и Джерри 
Лукас (а все трое были лучшими снайперами, чем Джексон), постарев, ушли из 
баскетбола, Филу доверили место в стартовой пятерке. Вот тогда-то и 
обнаружились его слабые стороны: он не слишком был силен в бросках в прыжке и в 
дриблинге. И тут замаячил конец его карьеры. Сказывался и возраст. Он мог 
великолепно играть минут восемнадцать – двадцать – больше игрок стартовой 
пятерки не выдерживал. Потом у него сил и на это стало не хватать. Так что 
соперники ньюйоркцев, обсуждавшие перед очередным матчем с «Никс» свою тактику, 
со временем перестали брать Джексона в расчет.
В 1984 г. Фила отправили в ссылку – тренером в КБА. Люди, хорошо с ним знакомые,
 знали, насколько он умен, но баскетбольных боссов беспокоила его репутация – 
репутация хиппи. Перебравшись в Нью-Йорк, Фил отверг консерватизм Среднего 
Запада, отрастил длинные волосы и бороду и стал в баскетбольном мире символом 
антибуржуазной культуры. К нему присоединился темнокожий одноклубник Эдди Маст, 
тоже отрастивший бороду. Тренера Реда Хольцмана эти выходки, впрочем, не 
беспокоили. Он прозвал Фила и Эдди «братьями Смитами» – два этих бородатых типа 
украшали этикетки популярного лекарства от кашля. Вообще же Хольцман считал 
Джексона очаровательным молодым человеком, который хотя и играл под хиппи, тем 
не менее относился к баскетболу как к религии.
Джексон участвовал в протестах против войны во Вьетнаме и в принципе больше 
интересовался политикой, чем ожидалось от профессионального игрока. В те годы 
политические убеждения большинства спортсменов не расходились с традиционными 
воззрениями рядовых американцев. Джексон же стоял особняком, и мэтры 
баскетбольного мира этого ему не простили.
Подвело его и то, что он вместе с Чарли Розеном написал книгу под названием 
«Сам себе хозяин». На ее обложке красовалось фото бородатого Джексона. С 
бородой еще можно было бы смириться. Хуже другое – пара абзацев книги была 
посвящена тому, как Фил пробовал испытать на себе действие наркотиков, в том 
числе такого сильного галлюциногена, как ЛСД. Это баскетбольные боссы ему, 
конечно, припомнили. Репутация интеллектуального игрока его не выручила.
Так вот и случилось, что осенью 1984 г. Джексон уже второй сезон работал 
тренером и КБА и начал уже сомневаться в том, удастся ли ему вернуться в НБА на 
должность хотя бы помощника тренера. Нельзя сказать, что работа в КБА и в 
Пуэрто-Рико ему не нравилась. Если человек любит баскетбол то его в принципе 
устроит любой клуб. Другое дело, что парни игравшие в КБА, жили одной лишь 
надеждой, что счастье им когда-нибудь улыбнется и их призовут в НБА. Так порой 
и случалось, и Джексону приходилось расставаться с лучшими своими 
воспитанниками.
Но говоря честно, тренерам КБА приходилось несладко. В лиге был установлен 
такой порядок. Команда получала по очку за победу в каждой четверти матча. Если 
при этом она выигрывала встречу, то получала три дополнительных очка. За каждое 
очко тренеру «Патрунс» Филу Джексону платили вознаграждение в сумме 25 долларов.
 Следовательно, максимальный его доход по итогам матча (если команда побеждала 
и к тому же вела в счете после каждой четверти игры) составлял 175 долларов. 
Неудивительно, что болельщики, приходившие на домашние матчи «Патрунс», нередко 
слышали под конец каждой четверти восторженно-иронический вопль Джун Джексон. 
«Давайте, ребятки, а то я в магазин собралась!» – подбадривала игроков супруга 
тренера.
Уровень игры команд КБА был нестабилен, а отношения между тренерами и игроками 
– натянутые. Произошел даже такой случай, когда игрок, недовольный тем, что 
тренер почти не выпускал его на площадку, окунул своего наставника головой в 
унитаз. Больших средств у клубов не было. Игрокам и тренерам платили 
нерегулярно. Как-то раз одному тренеру, ссылаясь на отсутствие денег, вручили в 
качестве вознаграждения столовое серебро. Да и вообще чудес творилось много.
Как-то «Патрунс» решил приобрести у клуба «Касперские Дикие Кошки» (штат 
Вайоминг) Брэда Райта, гиганта ростом 6 футов 11 дюймов. Но «Кошки» раз за 
разом отказывались с ним расстаться. И вот однажды, когда этот клуб оказался на 
мели, его владельцы, чтобы привлечь на стадион побольше болельщиков, устроили 
шоу. Вкатили перед матчем на площадку новенький автомобиль, открыли откидной 
верх и предложили зрителям сложить из своих программок бумажные самолетики. Чей 
самолетик приземлится в кузове авто, тот и станет его владельцем. Поскольку 
машину намеренно поставили подальше от трибун да и дальность полетов таких 
«лайнеров» невелика, счастливчиков долгое время не находилось. Машину эту 
владельцы клуба даже не покупали, просто одолжили на время у дилеров. Но вот 
нашелся какой-то умелец, чей самолетик точно ткнулся носом в сиденье. С 
автомобилем пришлось расстаться, а заплатить дилерам нечем было. В результате 
пришлось расстаться и с Райтом. Его продали в «Патрунс», и он отбыл в Олбани.
Игроки и тренеры КБА не могли себе позволить летать чартерными рейсами. 
«Патрунс» отправлялся на выездные матчи в огромном автофургоне, за рулем 
которого восседал сам Фил Джексон. В день игры он и его помощник Чарли Розен 
гоняли на тренировках своих подопечных до седьмого пота, затем засаживали их в 
этот фургон и включали кондиционер, подающий теплый воздух. Разморенные жарой 
игроки быстро засыпали, восстанавливая таким образом силы перед матчем.
А Джексон гнал машину со страшной скоростью (приходилось порой ездить за 
тридевять земель), ухитряясь при этом разгадывать на пару с Розеном кроссворд 
из «Нью-Йорк Таймс». Поездки эти были очень утомительными.
Однажды Джексон вез своих ребят на матч в Торонто. На границе с Канадой его 
фургон остановил пограничник и спросил, какова цель его поездки. Измученный 
Джексон нашел в себе силы пошутить: «Переправляю контрабандой в Канаду беглых