победили со счетом 108:103. Джордан принес команде 50 очков, в том числе 
последние 11. В тог вечер он, казалось, летал над площадкой, чуть ли не задевая 
кольцо локтями. После матча он рассказывал отцу, в какое возбуждение его 
привела огромная шумная толпа, заполонившая «Мэдисон-сквер-гарден». «Так ты что,
 для толпы играл?» – спросил Джеймс Джордан. «Я всегда играю для нее», – 
ответил его сын.




Глава 15. Олбани; Чикаго, 1984-1988 гг.

Когда Джордан начинал свое восхождение в мире профессионального баскетбола, в 
среде его почитателей наметился некий разрыв поколений. Если молодежь 
безоговорочно влюбилась в Майкла, то люди постарше все же сомневались, тот ли 
это игрок, который возродит «Буллз». Раз уж речь зашла о молодежи, то уместно 
напомнить, что в семье Джексонов (речь идет о семье Фила Джексона – тренера 
«Чикаго Буллз») первым обратил внимание на Джордана сын Фила и Джун – Бен. 
Майкл тогда еще играл за университетскую команду. После того как Джордан стал 
звездой олимпийской команды США на Олимпиаде-84, Бен ежедневно приставал к 
отцу: «Папа, ты просто обязан заарканить его!» Со временем в их доме, как и во 
многих американских домах, появилась фотография юного Бена Джексона в майке 
«Чикаго Буллз» с номером 23 на ней, причем Бен был снят с высунутым языком – он 
копировал своего кумира.
Фил Джексон работал тогда тренером в низшей лиге – Континентальной 
баскетбольной ассоциации (КБА). В том году, когда Джордан проводил свой первый 
сезон в НБА, Джексон специально приехал из Олбани, где он тренировал команду 
«Патрунс», в Нью-Йорк на показательный матч с участием «Буллз». Он сидел на 
балконе, откуда за действиями игроков следить было довольно трудно, и ничего 
особенного в игре Джордана не заметил – разве что его постоянный напор. После 
матча Джексон отправился в раздевалку и поговорил с Кевином Лафери, под чьим 
руководством он в свое время играл. Его бывший наставник всячески расхваливал 
Джордана. Но мир Майкла, совершавшего блистательную спортивную карьеру и к тому 
же зарабатывавшего огромные деньги на рекламных клипах, и мир Фила Джексона, 
трудившегося в КБА за мизерные деньги, разделяла пропасть. Джексон летом даже 
вынужден был подрабатывать в Пуэрториканской лиге. Фил тогда зарабатывал около 
35 тысяч долларов в год в КБА и примерно 12 тысяч на своих летних «гастролях». 
Конечно, он лез из кожи вон чтобы вернуться в НБА, но чувствовал при этом, что 
в консервативном мире профессионального баскетбола он выглядит чужим. Посещая 
тренировочные лагеря старшекурсников различных колледжей, он замечал, что 
баскетбольные специалисты не проявляют к нему ни малейшего интереса.
В свое время Фил Джексон был классным баскетболистом, играл в нью-йоркском 
клубе «Никс», в составе которого дважды становился чемпионом НБА. В городе он 
пользовался широкой популярностью. Жил он в самом центре Нью-Йорка, на 
Манхэттене, в западной его части. От его дома до «Мэдисон-сквер-гарден» проще 
всего было добираться пешком. А по городу Фил ездил на велосипеде. Недавно 
перебравшийся в огромный город из сельской глуши Северной Дакоты, юный Джексон 
не только с жадностью поглощал тонкости профессионального баскетбола, но и, как 
завзятый турист-экскурсант, изучал достопримечательности Нью-Йорка. В отличие 
от многих своих партнеров по команде, он не зацикливался на спортивной карьере, 
особая атмосфера нью-йоркской жизни радовала его не меньше, чем победы на 
площадке.
«Фил отличался от большинства профессиональных спортсменов, – говорил о 
Джексоне его старый и верный друг журналист Чарли Розен. – Он всегда был 
человеком открытым, прекрасным собеседником. Ему интересно было не только свое 
мнение, но и мнение других людей. Причем по самым разным вопросам».
Успех профессиональной карьеры Джексона крылся в его уме, интеллигентности, 
преданности баскетболу. Кроме того, он всегда точно знал, что требует от него 
тренер и чего ждут от него партнеры. Конечно, в «Никс» ему пришлось 
переучиваться. Его достоинства как форварда, высоко ценившиеся в Северной 
Дакоте, здесь, в профессиональном клубе, оказались никому не нужными. У себя в 
колледже он отличался высоким ростом и удачно бросал крюком. Но среди 
профессионалов он выглядел далеко не гигантом, да и от бросков крюком толку 
было мало, огромные атлеты-защитники легко их блокировали. От неудач Фила 
спасло его неукротимое стремление к самосовершенствованию. Он понял, что он, с 
его длиннющими руками, должен чаще играть в обороне. И оказался прав. Джексон 
играл не грубо, но очень жестко, и вскоре соперники стали побаиваться 
непредсказуемых и всегда опасных круговых движений его локтей. «На тренировках 
я каждый день играл против Фила, и для меня это была каторга, – сказал однажды 
товарищ Джексона по команде Билл Брэдли. – Он все время врезался в меня, 
ухитряясь делать это на самой грани фола. А его ручищи! Мне казалось, что я 
сражаюсь с гигантским пауком. Хорошо хоть во время матчей меня опекали другие 
защитники, там мне приходилось легче».
Фил удачно вписался в команду, которая слыла командой больших знатоков 
баскетбола. Здесь было чему поучиться Зрителям иногда казалось, что один тренер 
ньюйоркцев, неподражаемый Ред Хольцман, сидит у бровки, а еще пять других 
тренеров носятся по площадке. В составе стартовой пятерки действовали 
номинально четыре защитника и всего лишь один форвард, но каждый из них 
прекрасно бросал по кольцу, каждый владел искусством паса и каждый умел надежно 
строить оборону. Мяч перелетал от одного игрока к другому с невероятной