созданию стройной и динамичной программы, плоды которой можно будет пожинать не 
сегодня и не завтра, а с течением времени.
С самого начала Смит приучал игроков и своих помощников к мысли, что в команде 
не должно существовать такого понятия, как «звезды». К самому слабому игроку он 
относился точно так же, как и к самому одаренному, причем не только в спортзале,
 но и за его пределами. Тем выпускникам университета, чья баскетбольная карьера 
не сложилась, Смит c рвением помогал устроиться в жизни. Естественно, он 
заботился и о тех, на кого уже в их студенческие годы положили глаз менеджеры 
НБА.
Билли Каннингхем, входивший в студенческую сборную США, считал, что Смит 
гораздо более строг к нему, чем к середнячкам. Тренер постоянно отпускал в его 
адрес саркастические замечания: то он слишком часто бросает по кольцу, то 
торопится с броском, то «пропаливается» в защите. Смысл его замечаний был ясен: 
как бы хорошо ты ни играл, любимчиком тренера все равно не станешь. Скорее – 
наоборот: кому больше дано, с того и спрос больший. Отношение тренера к игрокам 
не зависело от того, кто сколько очков приносил команде, и студенты по 
достоинству оценили справедливость и порядочность Смита. И талантливые ребята, 
и середнячки в глубине души понимали: пусть он лучше гоняет всех их до седьмого 
пота, чем делает кому-то поблажки.
По мере того как программа Дина Смита осуществлялась все более успешно, он 
становился самой знаменитой личностью в университете Северной Каролины. По 
мнению его друзей, слава тяготила его. Кроме того, он считал ненормальной 
ситуацию, когда баскетбольный тренер становится популярней и влиятельней 
маститых ученых и даже самого президента университета. Его, в частности, 
раздражало, что новой баскетбольной арене присвоили его имя (сооружение назвали 
«Центр Дина Смита», а в обиходе его называли «Купол Дина»). Все же с этим 
фактом он смирился, решив, что университетской администрации виднее. Помимо 
прочего, его убедили в том, что его имя обеспечит больший приток абитуриентов.
Хорошо зная себе цену, Смит продолжал оставаться самим собой, не меняя свой 
скромный облик и ровное, тактичное поведение. Он не собирался строить из себя 
того же Лефти Дризелла, слывшего блестящим «вербовщиком». Лефти обладал бурным 
темпераментом, всегда излучал жизнерадостность и походил в чем-то на маклера 
давно ушедшей эпохи. А спокойный и сдержанный Смит скорее напоминал приходского 
священника, ярого приверженца церковных и мирских добродетелей, который 
каким-то странным образом стал заодно столь же ярым приверженцем баскетбола.
Кстати, религия занимала в жизни Смита важное место. Многие годы он курил, но 
стеснялся своей привычки и курил украдкой от всех, как тинейджер, пытающийся 
обмануть родителей. Иногда он и выпивал, но тоже украдкой. Поскольку Смит 
держался с людьми формально, без фамильярности, он легче находил общий язык не 
со студентами, а с их родителями. Отсутствие харизмы шло ему как раз на пользу: 
солидный, сдержанный человек легко доказывал отцам и матерям его игроков свою 
правоту в решении тех или иных проблем. Тем более что его жизненные принципы и 
нравственные ценности в основном совпадали с принципами и ценностями старшего 
поколения американцев.
Но главное, конечно, заключалось не в его словах, а делах. Баскетбольная 
программа стала смыслом его жизни, и чем дольше занимался он ее реализацией, 
тем большую притягательную силу она обретала.
Деяния Смита, удачная карьера его бывших игроков, их бесконечное уважение к 
нему – все это говорило само за себя и позволяло ему набирать новых талантливых 
подопечных без особых проблем. С их родителями, как уже говорилось, проблем 
тоже не возникало. Особенно теплые отношения складывались у него с людьми 
богобоязненными, придерживающимися старых традиций, такими как родители Джеймса 
Уорси и Майкла Джордана, которые строго воспитывали своих детей, ценили тяжелый 
ежедневный труд и не слишком доверяли тренерам, сулившим их чадам легкую и 
короткую дорогу к успеху.
Дин Смит никогда ничего не сулил. Авторы других программ обещали абитуриентам 
университетов и колледжей деньги, автомобили и, главное, места в стартовых 
пятерках. Все эти блага якобы ждали их уже на первом курсе. Порой ученики 
выпускных классов средних школ, приехав на предварительную вербовку в 
студенческие лагеря, с удивлением разглядывали фото, на которых они, еще в 
школьной спортивной форме, уже красовались в составе стартовых пятерок. У Смита 
подход был противоположный: мы не обещаем вам, сколько минут вы будете играть в 
официальных матчах, но в принципе играть сможете. Мы по мере сил поможем вам 
стать классным баскетболистом, и, кроме того, вы получите хорошее образование. 
Вам понравятся и наша программа, и ваши товарищи по команде. Смысл был таков: 
старайся, и получишь шанс выступать за «Каролину». Не наберешься терпения – 
тебя отсеят. Такой подход хорошо срабатывал. Школьный тренер Мича Капчака 
предупредил своего ученика, чтобы он не слишком верил обещаниям тренеров 
колледжей. «Если они будут сулить тебе златые горы, подумай хорошенько, не 
обещали ли они того же самого другим ребятам», – говорил он. И вот Капчак 
поехал в один колледж на предварительный просмотр и на собеседование. Вместе с 
ним ожидали своей очереди у двери офиса тренера еще два высокорослых парня. 
Мича вызвали последним. Тренер сообщил ему, что уже на первом курсе он станет 
центровым в стартовой пятерке. Парень, разумеется, был счастлив, но, вернувшись 
домой, призадумался: а что же тогда тренер пообещал тем двум?
На протяжении 60-80-х гг. цены контрактов баскетболистов неуклонно росли. Росли 
соответственно и выплаты авторам эффективных тренировочных программ. Однако 
Смит не изменил своим принципам. В то время как многие его более молодые 
коллеги старались в первую очередь «продать» не столько свои программы, сколько 
самих себя, Дин такую ошибку никогда не совершал. Если он и ценил что-то, так