насладиться, разглядывая их из иллюминатора самолета, когда лайнер пошел на 
снижение.
Впоследствии переговоры, разумеется, возобновились. Масбергер твердо стоял на 
сумме 6 миллионов. «Вы что, не понимаете? Если я сказал пять, то это 
действительно пять, – раздраженно отмахивался Рейнсдорф. «Мы зашли в тупик, – 
говорил ему Масбергер. – Всесокрушающей силе противостоит объект, который ничто 
на свете не может сдвинуть с места». В конце концов, после 9-часовой 
утомительной дискуссии Рейнсдорф сдался, согласившись на 6 миллионов. Дела в 
клубе вроде бы стали налаживаться. Пиппена продавать не стали. Контракт с 
Джексоном был подписан, хотя и с оговоркой: если руководство «Буллз» не 
возобновит контракт с Джорданом, то и тренер покинет клуб.
На пресс-конференции, посвященной возобновлению контракта с Джексоном, не 
царило радостного оживления, характерного для подобного события. Это выглядело 
странным: как-никак, но сверхпопулярный тренер-триумфатор не расстался со своим 
клубом. Тем не менее все репортеры подметили, что Джерри Краузе постарался 
вложить в свое вступительное слово как можно больше негативного подтекста. Он 
подчеркнул, что срок нового контракта с Джексоном – всего один год, вне 
зависимости от того, завоюет ли «Буллз» шестой чемпионский титул или нет.
Эта пресс-конференция вызвала очередную стычку тренера со своим хозяином. 
Джексон намекнул Краузе на странность его поведения: создавалось впечатление, 
что он представляет интересы какой-то другой стороны, но никак не собственного 
клуба. Краузе, конечно, взорвался: «Мне плевать, как окончится для нас сезон, 
но ты все равно уйдешь к такой-то матери!»
Теперь, когда контракт с Джексоном был подписан, Рейнсдорфу предстояло 
разобраться с Джорданом. Поначалу ему нужно было сгладить некоторые трения, 
оставшиеся от прошлых времен. Рейнсдорф прослышал, что Джордан затаил на него 
обиду. «Это правда?» – спросил он Майкла. Тот ответил утвердительно. Рейнсдорф 
поинтересовался, в чем дело, и Джордан напомнил ему, что, когда они подписывали 
предыдущий контракт (на 30 миллионов), Рейнсдорф заметил, что, возможно, еще 
пожалеет о своем решении. Рейнсдорф сказал, что не помнит такого, но, если это 
правда, он готов извиниться, после чего решил, что инцидент исчерпан. Но не 
тут-то было. Примерно тогда же у Джордана была долгая беседа с Генри Луисом 
Гейтсом, крупным историком из Гарвардского университета и известным литератором.
 Майкл рассказал ему, как все эти годы он, махнув рукой на явно заниженные 
гонорары, сражался за честь «Буллз», как, придя в клуб в худшие для него 
времена, вытащил его из полосы неудач и привел чикагцев к пяти чемпионским 
титулам. Выслушав Майкла, Гейтс понял, почему обидные слова Рейнсдорфа так 
глубоко его ранили.
Впоследствии исповедь Джордана была опубликована в журнале «Нью-Иоркер». Годом 
позже вышел фотоальбом – иллюстрированная биография Джордана. В 
сопроводительном тексте снова прозвучали претензии Майкла к Рейнсдорфу. Джордан 
оказался человеком легкоранимым и обидчивым. Впрочем, здесь надо учесть, что 
люди воспринимают одни и те же вещи по-разному. Вполне возможно, что Рейнсдорф 
и не собирался обидеть Майкла, – он произнес те слова со свойственной ему 
самоиронией. Но великий и самолюбивый атлет расценил их как явное неуважение к 
нему. Переговоры о новом контракте с Джорданом Рейнсдорф начал с суммы 25 
миллионов, заметив, что сумма истекшего контракта – 30 миллионов – была 
завышена им намеренно – как своего рода компенсация предыдущих недоплат. 
Впрочем, вскоре он согласился сохранить в новом контракте эти 30 миллионов, но 
Джордан заупрямился, сказав, что он заслуживает большего материального 
поощрения: ведь клуб снова стал чемпионом НБА, а он, Майкл, снова был назван 
самым ценным игроком финальной серии. Неужели он не достоин более выгодного 
контракта?
Джордан и Фальк настаивали на 20-процентном повышении, то есть на 36 миллионах. 
Рейнсдорф сопротивлялся. Наконец, Джордан предложил компромисс – 10-процентное 
повышение, то есть 33 миллиона долларов в год. Рейнсдорф тут же согласился, 
назвав такое решение справедливым, но вмешался Фальк, предложивший свой вариант 
– двухгодичный контракт с выплатой 36 миллионов в первый год и 40 миллионов – 
во второй. «Послушайте, Дэвид, разве ваш клиент уже не согласился на годичный 
контракт и на 33 миллиона? – недоумевал Рейнсдорф. – Не так ли, Майкл?» – «Так»,
 – ответил Джордан. В итоге сделка состоялась, но чувствовалось, что общая 
нервозность, охватившая клуб, не миновала и его лучшего игрока.
Все шло к тому, что цена самой знаменитой в мире баскетбольной команды стала 
наконец приближаться к реальной рыночной стоимости. Джордан зарабатывал в год 
33 миллиона долларов, Джексон – 6, Родман (включая различные премиальные) – 
почти 10. Вот уже в общей сложности 49 миллионов. Рон Харпер зарабатывал 5 
миллионов, Кукоч – 4, Пиппен – всего 3 (его долгожданный заслуженно высокий 
гонорар маячил где-то вдали от Чикаго). Как видите, стоимость лишь стартовой 
пятерки и главного тренера превышала 60 миллионов долларов.
В итоге выгодные контракты получили все, кроме Пиппена, которого к тому же чуть 
было не продали в другой клуб. Естественно, недовольство внутри Скотти росло. 
Его главный агент Джимми Секстон полагал, что Пиппен расстроен не столько из-за 
денег, сколько из-за неуважения к нему. Перед самым началом сезона настроение 
Пиппена, и без того не радужное, резко ухудшилось: слишком много горечи 
накопилось в его душе. К лету 1997 г. запутанная история взаимоотношений Скотти 
с руководством клуба обросла столькими противоречиями, что установить 
объективную истину было бы все равно что в полной темноте очищать от шелухи 
гигантскую луковицу. Дело осложнялось еще и тем, что Джимми Секстон испортил в 
свое время отношения с Рейнсдорфом. Он представлял ранее интересы Хораса Гранта,
 мощного форварда «Быков», который, предпочтя независимое агентство, подписал