каждый из которых имел свою концепцию баскетбола. Тексу было тогда уже 68 лет, 
из которых более 40 он проработал тренером. Его карьера началась в 1947 г. с 
должности помощника тренера в университете штата Канзас. Его годовой заработок 
составлял 3 тысячи долларов.
Текс был занимательным рассказчиком и откровенным собеседником. Он всегда и по 
любому поводу стремился высказать свое мнение и говорил все в открытую. Юность 
Уинтера пришлась на самые тяжелые годы Великой депрессии. Он хорошо помнил ту 
нищую Америку, большинство жителей которой еле-еле сводили концы с концами и не 
имели никакой возможности пробиться в средний класс. Некоторым молодым парням 
из нынешних «Буллз» он годился в дедушки, и в их глазах его консерватизм 
выглядел как старческие причуды. Текс отличался скупостью. Если он приглашал на 
ланч приятеля и, как водится в таких случаях, расплачивался за двоих, то сумма 
счета составляла не более 8-9 долларов. Перед матчами клуб обычно выставлял 
прессе бесплатное угощение. Почти все тренеры «Буллз» к этим блюдам не 
притрагивались, считая их несъедобными. И лишь Текс, дитя депрессии, охотно 
подсаживался к журналистам.
Краузе остановил свой выбор, сразу же познакомившись с ним. Ему нужен был 
солидный авторитетный человек типа гуру. Однако Текс так и не стал человеком 
Краузе – он оставался котом, который гулял сам по себе. При этом он являл собой 
образец кристальной честности, за что все его любили и уважали. Он был прост, 
прямодушен и чурался ненужных интриг. Уинтер не переносил внешнюю помпезность 
нынешнего баскетбола – шум тусовки, гул фанфар, чествование знаменитостей. Он 
считал, что вся эта мишура лишает спорт главного его содержания. В своем деле 
Текс был непревзойден. Репортеры, ценившие весомость и точность его суждений, 
не давали ему покоя, да и в клубе все к его мнению прислушивались. Текс точно 
определял, как надо строить игру в том или ином матче. Однако его видение 
баскетбола было диаметрально противоположным взглядам Майкла. В определенном 
смысле оба были правы, и оба заблуждались. Джордан, с его уникальными 
спортивными данными, с его умением в одиночку переломить ход игры, считал, что 
Уинтер увяз в допотопной концепции, созданной, когда в баскетболе не было 
суперзвезд. Тогда все строилось на системе, которая, по мнению Майкла, 
компенсировала отсутствие талантливых игроков. Весомость аргументов Майкла 
нельзя было недооценивать: никто, кроме него, не умел так строить оборону или 
так молниеносно прорываться к кольцу соперников. Причем проделывал он все это 
чисто инстинктивно. Играл бы он по системе – утратил бы свой чудодейственный 
инстинкт.
Уинтер, разумеется, не мог смириться с тем, что успех атаки зависит всего лишь 
от одного игрока, хоть он и суперзвезда. «Я действительно считаю Майкла великим 
игроком, – часто повторял Уинтер, – но я не идолопоклонник».
Майкл и Текс часто спорили друг с другом.
«В слове «команда» нет буквы "я"», – говаривал Уинтер. «Зато она есть в 
словосочетании "лучшая команда"», – парировал Джордан.
В глубине души Джордан чувствовал, что баскетбол изменился. С приходом нового 
поколения игроков, парней талантливых, высокорослых и быстрых, традиционная 
система строгой установки на игру устарела. Все решало индивидуальное 
мастерство игроков, которые умели точно бросать по кольцу в любых ситуациях и 
из любых положений. И в НБА никто в индивидуальном мастерстве не мог сравниться 
с Джорданом. Поэтому Майкл воспротивился намерениям Джексона возродить систему 
«тройной пост». Коллинз в свое время пытался сделать пробные шаги в этом же 
направлении. Майкл тогда не проявил энтузиазма. Сейчас же его протест был более 
категоричен. Он опасался, что новая тактика ограничит свободу его действий и 
ничего хорошего взамен не принесет. «Атака, где у всех равные возможности», – 
говорил он, не вкладывая в свои слова ни капли одобрения. Джексон пытался 
объяснить ему свой план иносказательно: мяч, мол, напоминает бегающее световое 
пятно от луча прожектора, а прожектором не может управлять один человек. Втайне 
Джексон надеялся на неимоверное спортивное честолюбие Джордана. Он знал, что 
Майкл больше всего стремится не к личным достижениям, а к тому, чтобы «Буллз» 
стали чемпионами НБА. Беседуя с Джорданом, тренер всегда подчеркивал: да, до 
серии «плей-офф» команда дошла благодаря блестящей игре Майкла. Но на этом ее 
потенциал исчерпан. На следующих этапах этой серии Джордан столкнется с 
гигантскими защитниками, которые нейтрализуют даже его – великого игрока, и все 
усилия команды окажутся тщетными. Джексон даже сказал Майклу, что, если он не 
станет в очередной раз лучшим снайпером НБА (а им он становился последние два 
сезона), это не столь уж большая потеря.
Так в том году и началось противостояние между Филом Джексоном и суперзвездой 
его клуба. Оба при этом проявляли удивительное упорство и несговорчивость. 
Джордан по-прежнему не был уверен в надежности своих партнеров, и Джексон 
соглашался с ним. Что делать – лучших не найти. Но они не станут лучше от того, 
что Майкл по-прежнему будет брать игру на себя. Надо делиться с ними мячом и 
дать им шанс. В противном случае следующий сезон не принесет команде серьезных 
успехов. В очередной серии «плей-офф» «Буллз» могут встретиться команды с 
мощной линией защиты, которая сведет все усилия Джордана на нет. И при всем 
таланте Майкла дальше сегодняшней отметки клуб не продвинется.
Первый сезон Джексона в «Буллз», то есть 1989/90 г., был отмечен трудными и не 
всегда успешными поисками путей к созданию в команде устойчивого 
психологического климата. Только при таких условиях клуб может выступать 
стабильно, без срывов, а стабильность – это то, что отличает чемпиона от других 
команд. Система «тройной пост» для многих игроков оказалась сложной. «Все равно 
что разучивать бальные танцы», – шутил Уилл Пердью, неуклюжий задний центровой.
В этом сезоне Джордан иногда играл в нападении и порой – неудачно, из-за чего,