необходимости прибавить". Насколько жарко на самом деле, подтверждали 
образующиеся в бензопроводах двигателей Ferrari паровые пробки, не позволявшие 
им выйти на полную мощность. "Vapolock", - сердился Регаццони, в то время как 
Икс находил, что эта история "сначала раздражала, но теперь стала просто 
странной". Но прежде всего самые большие неприятности были у частной команды 
Фрэнка Уильямса.



Williams

"У меня никогда не бывает страха, и я не знаю сам, почему так. Но я никогда не 
боюсь". Анри Пескароло, не двигаясь, пристально смотрел в ночное небо Цельтвега.
 На его бородатом лице стоика с каиновой печатью огня от аварии в Ле-Мане 1969 
года не двигался ни один мускул. "Так что ты рад, что жив", - сказал, 
находящийся рядом с ним Фрэнк Уильямс, покачав головой. Анри медленно повернул 
голову и изрек: "Это абсолютно непостижимо". Служба буксировки оттащила из 
первого поворота то, что осталось от Williams-March, после того как он 
разлетелся на куски от встречи с барьером на скорости 220, произошедшей из-за 
лопнувшей передней левой шины. У Пескароло оказался не только ангел-хранитель, 
но и обоснованное алиби, поскольку Уильямс видел выжженные на асфальте следы 
шин, и сомнений быть не могло. Этим пятым критическим дефектом за пять недель 
продолжилась невероятная серия аварий Пескароло, на этот раз на еле собранном 
после крушения в Нюрбургринге автомобиле. "Когда-нибудь аварии Анри должны 
прекратиться", - сказал Уильямс на "Ринге", - "я только боюсь, следующий на 
очереди будет Паче". Но это случилось опять с Пескароло, чья коллекция 
металлолома уже сделала Уильямса в этом году беднее на 810.000 шиллингов. 
Большая сумма, по сравнению с 90.000 шиллингов, которые "Песка" заработал на 
призовых. "Это не только потерянные деньги, которые болезненно переживаешь", - 
говорил Фрэнк, "это и те деньги, которые никогда не дадут прибыль, поскольку ты 
не можешь дальше развивать груду железа. Такие вещи отбрасывают меня назад". 
Фрэнк уже часто бывал отброшенным назад, сильнее всего из-за аварии своего 
друга Кэриджа, но, скрежеща зубами, прорывался обратно, снова и снова. Часто он 
был вынужден арендовать грузовик, поскольку не было денег на ремонт 
собственного. Очень много Уильямс ходит пешком: круг Интерлагоса он обходит за 
33 минуты, в Уоткинс-Глене ему требуется 80 минут, чтобы добраться от трассы 
обратно в отель Glen Motor Inn. Когда Фрэнк рассказывает, что он и дома 
ежедневно бегает по восемь миль, Дитер Штапперт слышит злые языки: "Да, если 
его кредиторы гонят через лондонские пригороды".
Наблюдать Фрэнка вечером после Гран-при - это целое событие, поскольку контраст 
с остальными, которые в приемной гоночного бюро ждут своих призовых денег, 
огромен. Про Шетти думаешь, что он ждет своего архитектора, про Парнелла - он 
ждет, пока не освободится туалет, про Майера - ждет, пока не откроется биржа, а 
Уильямс всегда как будто ждет Деда Мороза. После произведенной выплаты он 
прижимает конверт к себе, чтобы никто ничего не смог отобрать, надевает свою 
кепку в клеточку и счастлив. До следующей глобальной поломки.
Теперь он с фанатичным ожесточением борется, чтобы удержать своего молодого 
пилота Карлоса Паче. "Я убью каждого, кто попытается отобрать его у меня", - 
угрожает он и бросает пустую пивную банку далеко в ночь. Он предполагает, что 
потеряет Паче, но знает, что опять найдет кого-то нового.
Уильямс никогда не сдастся, но и Лауда - тоже. Макс Мосли спешит в 
лимонно-желтом корсаже "Ники Лауда" через паддок, "поскольку надо же что-то 
делать для местного героя". Но на самом деле Максу трудно сделать что-то для 
Лауды. Петерсон, Лауда и Бойттлер имеют по супердвигателю, который так 
обрадовал четырех биржевых маклеров клиента March, что они послали Бойттлеру 
телеграмму: "Что бы ни случилось, не позволяй заводской команде отбирать у тебя 
хороший мотор". Когда Петерсон обнаружил течь масла, что по обычаям March 
означало - скоро он получит мотор Лауды, Макс начал разговор с Майком: "Я 
раздобуду тебе супербыстрые шины, а ты за это поменяешься моторами с Ники". 
Бойттлер согласился, но потом передумал и услышал от сопящего от гнева Макса: 
"Ты и твои люди, вы еще почувствуете, что значит, когда Мосли говорит: "Вы 
теперь меня узнаете". И поскольку черт, если уж приходит, то приходит дважды, 
March Лауды начал гореть еще в паддоке. Механик Дэйв получил ожоги, поэтому 
Ники отвозил его в госпиталь.
В то время как Стюарт "совсем не мог правильно настроить" свой "005", "потому 
что вынужден был тестировать так много для Goodyear", Lotus и Firestone 
прибавили в нужный момент: на шинах В-34, которые Икс использовал в Хараме, и 
на которых догнал Фиттипальди в дождь. Быструю и жаркую гонку В-34 не выдержат, 
но вполне позволят показать несколько быстрых квалификационных кругов.
Чепмен отправлял на трассу Фиттипальди каждый раз с 25 литрами бензина, и 
всегда только на три быстрых круга. Эмерсон отблагодарил временем 1:35,97 - 
"вероятно, поул-позицией, поскольку в субботу трасса станет медленнее из-за 
масла и износа резины", как он спокойно прогнозирует.
В субботу Firestone привез на самолете комплект шин В-34 и для Ferrari, который 
за четверть часа до конца заездов был смонтирован на машине Регаццони. Шетти 
распорядился: "Один медленный круг, один быстрый", и добавил, по рассказам 
Клея: "не делай ничего, из-за чего мне потом пришлось бы идти в боксы". Это 
распоряжение показали Регаццони на сигнальной доске, "что я, конечно, видел, но 
сколько уже народу не обращало внимания на сигналы из боксов?" Клей боролся за 
хороший контракт и не забыл косвенное "изгнание" его из Ferrari. Он игнорировал