едет мягче, меньше расходует топлива, меньше тормозит — и едет быстрее.
Для некоторых гонщиков все это может быть проблемой в квалификации. Видно, что 
они гонят изо всех сил, и получается — гонят они слишком сильно. Если они не 
будут лезть из кожи вон, поедут спокойно, как на утренней тренировке, где нет 
никакого напряжения, половина из них может показать более высокие результаты. 
Только два человека могли выдавать ослепительные круги — Сенна и Шумахер. Ну 
хорошо, такое иногда удавалось Бергеру, иногда Мэнселлу. А вот Прост хоть и был 
быстр, такого не делал. Сенна всегда хотел быть самым быстрым. С Михаэлем не 
так. Для Сенны главным была скорость, для него это было важно и физически, и 
психологически. У него была потребность выкладываться до конца, плюс он 
стремился подавлять своих соперников психологически».

По словам Шумахера, «логически мыслящий гонщик обычно пытается достичь пределов 
возможностей своей машины», но не идет дальше, потому что а) есть риск попасть 
в аварию и б) стоит чуть соскочить с трассы — и результативного круга не будет. 
«Я пытаюсь прочувствовать лимит в любом повороте. И для того, чтобы его 
определить, всегда стараюсь вести машину чуть быстрее, чем она может ехать». Он 
стремится «выжать из машины все до капли, выйти именно на тот уровень, на каком 
она работает лучше всего».
Теперь слово Брауну.

«Важно подчеркнуть, что Михаэль из тех гонщиков, кто значительную часть времени 
в гонке расходует на то, чтобы оценить тактические варианты, тактические 
возможности. В субботу вечером он долгое время просиживает со мной и другими 
членами команды, разбирая все варианты. В эти разборы он вносит 
непосредственный вклад, уточняя, насколько легко обгонять, как будет «работать» 
трасса во время гонки: можно ли будет прибавлять темп или он стабилизируется, и 
так далее, и так далее… Мы получаем от него важную информацию, основываясь на 
которой строим свои стратегические планы. Но он достаточно искушен, чтобы 
предлагать свои варианты: а подумали ли мы об этом, подумали ли о том, что 
получится, если мы сделаем то-то и то-то. Он понимает принципы, на которых 
базируется искусство принятия решений по тактике, и вносит свой вклад. Его сила 
в том, что он уделяет этому время в субботу и в воскресенье утром, а потом 
слушает, о чем мы его просим, потому что знает, что его дело — вести машину, 
понимая, чего мы от него хотим. Во время гонок мы никогда не спорим: мы 
доверяем ему, а он доверяет нам».

Вы вообще не спорите?

«Очень редко. Во время гонок мы очень редко что-либо обсуждаем, чтобы принять 
какое-то решение. Обычно наш обмен выглядит так: «Михаэль, сейчас мы делаем вот 
что. Мы переходим к плану В или плану С — и ты знаешь, что нужно сделать».

Значит, все это, планы А, В и С, вы обсуждаете заранее?

«Да».

Ну а что, если Росс Браун скажет: «Так, Михаэль, переходим к плану D, который 
мы с тобой не обсуждали»?

«Такого, откровенно говоря, у нас не бывает, исключая разве что случаи, когда 
произошло что-то экстраординарное. Все, что мы делаем в гонках, просчитывается 
заранее. Исключения составляют только такие гонки, когда все идет наперекосяк и 
нужно делать что-то, опираясь на интуицию. Обычно речь в таких гонках идет не о 
победе, а о том, чтобы заработать несколько очков».

Если вы просите его сделать что-то, чего он не ожидает, он делает?

«О чем-то неожиданном речи уже нет. Ведь он делает именно то, о чем мы сами 
просим его. Вы вспомнили о Венгрии и его действиях в середине гонки. Когда мы 
сказали: «Так, Михаэль, вот что ты должен сделать», он просто включился в 
работу. Это талант!».

Джон Барнард как-то рассказывал, что если ты посреди гонки выйдешь на связь, к 
примеру, с Бергером и скажешь: «Слушай, нам нужно, чтобы на какое-то количество 
кругов ты увеличил скорость», он вас попросту пошлет…

«…это правда…»

…потому что он и так гонит изо всех сил, тогда как Шумахер отвечает: «О'кей», и 
такое впечатление, что по заказу включает и выключает квалификационный режим.

«Михаэль, как и любой другой гонщик, выкладывается до какого-то предела, потому 
что рискованно идти на максимуме возможностей каждый круг. Но Шумахер лучше, 
нежели иные гонщики, умеет долгое время идти на уровне девяносто девяти и 
девяти процентов своих возможностей. Я был в шоке, когда после Михаэля к нам в 
Benetton пришли Жан (Алези) и Герхард (Бергер). Даже не так — после Михаэля и 
Джонни Херберта и других гонщиков, выступавших у нас. Потому что, когда в 
гонках появлялись шансы, мы видели тактические возможности и говорили: «Так, 
ребята, вот оно, перед вами чистая трасса, нужно прибавить скорость», ничего не