Хилл:
«О'кей, я подумаю. Спасибо за беседу!»


Шумахер:
«На здоровье!»


Бишоп не сомневается, что визит Хилла к Шумахеру в больницу Нортхемптона помог 
склонить Михаэля к этому интервью. «Я думаю, было ощущение — никто мне этого не 
говорил, но это ощущалось во всей атмосфере беседы, — что их карьеры 
переплелись между собой, и это иногда вызывало трения. Иногда они обменивались 
высказываниями через прессу и ни разу по-настоящему не зарыли топор войны, если 
позволите так выразиться. Но теперь, когда Дэймон закончил карьеру и больше не 
представляет угрозы, Шумахер не прочь поучаствовать с ним в открытой, приятной 
беседе, которая положила конец всем прежним недоразумениям».
В субботу перед нами предстал Шумахер, каким мы всегда его знали, поджарый как 
гончая и полностью сосредоточенный. Он выдал потрясающий круг — 1.37.47, 
результат, который не смог превзойти никто. Позднее, под давлением проблемы 
Ирвайна (Эдди показал пятое время). Михаэль сказал:

«Не думаю, что это как-то изменит мою тактику. Это же совершенно ясно: лучшее, 
что может для нас случиться, это моя победа в гонке. Я окажу максимальную 
помощь Эдди и команде. Это и есть моя тактика».

Значит ли это, что вечером ты поможешь решить проблемы с настройкой машины 
Эдди?

«Конечно. Мы же команда и мы тесно сотрудничаем друг с другом в вопросах 
настроек. Он получит любую информацию, какую только пожелает. Естественно, у 
него лучшая машина, это нормально. Ему отдали все самое лучшее, а я поеду на 
машине номер два… если вам угодно назвать это так, потому что, вообще-то, у нас 
только первоклассная техника».

Наступила ночь, а люди по-прежнему сидели на бетонных трибунах, подсвеченных 
огнями костров, разожженных вокруг автодрома. А на другой стороне трассы в 
освещенных электричеством боксах продолжали свою работу механики.
В воскресенье Михаэль вновь предстал в новом облике. Когда до старта гонки 
оставалось около пятидесяти минут, его брат, Ральф, беседовал с кем-то позади 
боксов. Михаэль — в ушах наушники, комбинезон болтается на поясе, словно кожура 
банана, — проходя мимо, наградил его добрым подзатыльником. Ральф обернулся, 
понимая, что это может быть только он, и продолжил беседу. Михаэль зашагал 
дальше, добрался до боксов Ferrari и скрылся в лабиринтах металлических 
контейнеров.
На стартовом поле он коротко переговорил с Россом Брауном, не переставая 
потягивать жидкость из красной бутылки. Потом кивнул, захлопнул клапан бутылки, 
сунул ее в сумку, достал взамен подшлемник, начал натягивать его на голову, 
продолжая беседу с Брауном. Затем шлем, тщательно затянул все застежки. Он был 
готов. Михаэль сел в кокпит и поднял забрало. Посидел некоторое время, закрыв 
глаза, сосредоточился, настроился.
Старт сложился неудачно: Хаккинен ушел вперед лучше, и Михаэлю ничего не 
оставалось, как пристроиться за ним. С этого момента Мика уверенно лидировал, и 
исход гонки был предрешен. Шумахер ни разу не смог составить ему серьезную 
угрозу, продолжая круг за кругом тянуться следом. Во второй части гонки с 
трассы соскочил Култард, разбил носовой обтекатель McLaren и отправился на 
ремонт. Вернувшись на трассу, он оказался прямо перед Михаэлем, проигрывая ему 
практически целый круг. В пределах правил Дэвид мог немного подержать позади 
себя Михаэля (чтобы помочь Хаккинену), но, как только ему покажут синий флаг, 
обязан был уйти в сторону. Култард не спешил сделать это, чем изрядно разозлил 
Михаэля. Когда шотландец, наконец, уступил дорогу. Михаэль, обходя его, жестами 
дал понять, что он думает о действиях соперника.


Вопрос Россу Брауну: «Выходит ли он из себя во время гонки? С Сенной такое 
случалось, и он частенько выходил на связь и не жалел своего языка и ушей своих 
инженеров. При этом одна половина его мозга могла кричать от возмущения: «Что 
происходит», но другая оставалась холодной».

«Михаэль никогда такого не делал. Еще одна примечательная вещь, касающаяся 
Михаэля: когда ты выходишь с ним на связь, разговор идет вот как у нас с вами, 
совершенно обычный, спокойный разговор. Его могут вывести из себя некоторые 
веши, вроде недоразумения с Култардом. Вот тогда можно услышать по радио 
другого Михаэля, каким он не бывает, если гонка идет своим чередом. Но даже 
самые агрессивные маневры со стороны соперников в гонках никогда не провоцируют 
Шумахера на комментарии. Так что если кто-то из них проводит против него маневр,
 который я со стороны воспринимаю как нахальный, он относится к этому как к 
обычному гоночному событию и никогда не жалуется».