— Нет! — в ярости фыркает он, — Только не сейчас! С кругом за 22 минуты я еще 
должен справится! И умоляюще добавляет, — Пожалуйста, господин Нойбауэр, не 
лишайте меня моего последнего шанса!
Такому умоляющему призыву я уступаю. Вы бы хотели лишить парня шанса?
Йоханн Вольф снова жмёт на газ и уноситься прочь. Я смотрю ему в след. Может 
быть, надо было его остановить? Внезапно меня начинают мучить плохие 
предчувствия, мысленно я проклинаю свое добродушие. И пока я так размышляю, 
звонит телефон.
— Господин Нойбауэр, — взволнованно докладывает маршал, — одна из машин 
разбилась... в «Карусели!»
Мы мчимся туда. С внешней стороны этого узкого поворота, вверх колесами лежит 
машина. А рядом с ней в собственной крови человек. Это Йоханн Вольф, — мертв!
«Карусель» — это самое медленное место Нюрбургринга, узкий S-образный вираж. 
Внутренняя часть дороги имеет сильный наклон в сторону, чтобы отводить дождевую 
воду. Внешняя часть наклонена только слегка. Бывалые гонщики это используют. 
Они едут по внутреннему радиусу, как по «стене смерти», известному ярмарочному 
аттракциону. При этом они на второй скорости доходят до 80 км/ч. Но — тут нужны 
отменные нервы. Ведь внутренняя часть трассы только немногим шире машины...
У Йоханна ВольФа нервов не хватило. Он не смог удержать машину на наклонной 
поверхности, выскочил на плоскую часть трассы, неправильно приземлился, 
передние колеса стали попрёк — и машина перевернулась.
Мы отдали Йоханну Вольфу последний долг. Но остановиться мы не могли себе 
позволить.

[…]

Три, четыре, пять дней продолжается эта «дикая школа». Машины заносит, 
разворачивает, выносит с трассы. Шрамы, синяки, шишки, перекрученные моторы, 
разбитые сцепления. Механики пашут сверхурочно, чтобы снова привести машины в 
порядок.
А гонщики, все эти мужчины, которые мечтали о славе за рулем тяжёлых гоночных 
машин, они проигрывают сражение против Нюрбургринга уже на простой легковушке. 
Один за другим они пакуют вещи и уезжают прочь.
Остались только десять. И этих десятерых я сажаю в настоящую гоночную машину.

[…]

Курс должен был продолжаться две недели. Уже после первой я стою на 
Нюрбургринге практически один-одинешенек. Только двое еще не ехали: высоченный 
верзила и стройный молодец, прекрасный как принц из сказки.
Молодого господина зовут Кристиан Каутц. Я смотрю на него с сомнением. Это ведь 
тот самый подопечный нашего члена наблюдательного совета Георга фон Штрауса, 
который попал на наш курс обучения только благодаря «витамину С».
Однако смотри-ка, — паренек наворачивает круги ровно, быстро и за хорошее время.
 Я пожимаю ему руку и говорю: «Сдал!»
Теперь я обращаюсь к верзиле, который, как я заметил, дружен с Кристианом 
Каутцом. Он прибыл из Лондона. Спокойно садится в машину, подмигнул Кристиану — 
и после великолепного старта умчался, еще до того как я успел что-то сказать.
— Черт побери, — думаю я после первого же круга, — с парнем все в порядке. Он и 
в правду кое-что понимает в технике прохождения поворотов, — талант. Его лучшее 
время круга: 10 минут 3 секунды.
Уже потом, когда я его расспросил, он мне между прочим рассказал, что уже 
занимал первое место в 1,5-литровом классе в Берне на английской MG и что на 
слабой Maserati он был восьмым на Гран-при Германии...
Во время всей этой суматохи я совсем забыл посмотреть в бумаги. Иначе я уже 
раньше бы обратил внимание на этого верзилу из Лондона — Ричарда Симэна.
Я ведь хотел рассказать вам, дорогие читатели, как я познакомился с Диком 
Симэном и как он попал в нашу команду.
Теперь Вы скажете: самое время, чтобы толстый Нойбауэр рассказал кое-что о 
своей знаменитой технике прохождения поворотов и о вождении тяжёлых машин.
Эти машины — с 400 до 600 л.с. — имеют свои особенности. Немножко больше газу, 
чем следовало бы — и задние колеса провернулись. Как на льду они теряют 
сцепление с дорогой и машина скользит в сторону.
Это опасно, но и полезно. Дело в том, что гонщики быстро выяснили: задними 
колёсами можно управлять машиной.
Это делается так: предположим, Вы хотите проехать левый поворот. Вы 
поворачиваете руль и этим задаёте направление. Теперь Вы крепко жмёте на газ. 
Результат: задние колеса проворачиваются, скользят в сторону противоположную 
повороту руля. То есть в левом повороте — вправо. А передние колеса катятся, 
как и раньше. Таким образом, Вы как бы выноситесь задней частью машины из 
поворота.
Такие большие мастера как Карачиола, Штук, Фанхио и Стирлинг Мосс идут еще на 
шаг дальше. На полном пару они вносятся в поворот, слегка поворачивают руль и 
на долю секунды нажимают на тормоз. Машина начинает пробуксовывать — на всех 
четырёх колесах она наполовину боком скользит в поворот. При этом радиатор 
указывает внутрь.
Потом, на выходе из поворота, Вы крепко жмете на газ – достаточно, чтобы 
компенсировать центробежную силу и вывести машину из бокового скольжения снова 
в прямое движение.
И упаси Вас Бог дать слишком мало газу. Упаси Вас Бог, если у Вас не осталось