взаимоотношения между пилотом и шефом команды, поскольку всегда есть кажущееся 
несоответствие между тем, как каждая сторона смотрит на причины их совместного 
успеха.
Тем не менее, если пилот решил посвятить лучшие годы жизни гоночному автомобилю,
 то ему лучше быть хорошим переговорщиком… или не беспокоиться о деньгах вообще.
 Я пришел к мысли, что благоразумно заработать как можно больше за время своей 
карьеры, так как после ухода на пенсию из Формулы-1 я мало на что сгожусь.
Несмотря на то, что деньги могут быть целью, они вовсе не обязательно являются 
мотивирующим фактором. Однажды мне предложили сделку, которая была направлена 
на мотивирование меня к победе путем привязки зарплаты исключительно к выигрышу 
гонок. Я не гоняюсь ради денег и мне казалось, пойди я на такую сделку, у 
команды создалось неправильное впечатление об источнике моей мотивации. Победы 
и деньги — это абсолютно разные вещи, но в этом факте трудно убедить людей с 
коммерческим складом ума.
Более того, через какое-то время, увеличение размера вознаграждения становится 
абстракцией. Я встречал достаточно богатых людей, которые отдали бы все, чтобы 
взойти на верхнюю ступень подиума, если только это можно было бы купить за 
деньги. Я видел также много богатых автогонщиков, которые выглядели так, будто 
после провального выступления им больше незачем жить. Отсутствие побед сильно 
задевает.
Слава может соблазнить нас сделать то, что в иной ситуации мы бы даже не 
приняли в расчет, но она — двуличная подружка. Я не возражаю, когда повсюду 
развешаны мои фотографии, на которых я изображен в момент какого-то свершения, 
но однажды после выноса Шумахера в Сильверстоуне в 1995 году меня выставили 
миру как «идиота». Желание изменить столь специфическую репутацию естественно 
может служить отличной мотивацией.
Ладно, возможно мне хватит уже анализировать, почему я хочу побеждать. Позже, 
может быть, неплохо будет снова поразмыслить о мотивирующих факторах, перед тем 
как пуститься в опасное и эмоционально напряженное путешествие. Вообразите, что 
вы выигрываете титул, понеся все описанные выше жертвы, и обнаруживаете себя 
неудовлетворенным и разочарованным. Чувство опустошения может быть чудовищным.
На самом деле, довольно часто наибольшее удовольствие от любого соревнования 
приносит само сражение. И вспоминая потраченные усилия, ты более весомо оценишь 
конечный результат. Если первый титул достается пилоту без борьбы, он может 
удивиться, а стоит ли титул всех этих усилий, но если он вынужден бороться до 
последней гонки, то почувствует себя настоящим чемпионом.
Когда ты приходишь в Формулу-1, твоя первая цель — выиграть гонку. И если тебе 
везет, а большинству других — нет, затем ты ставишь перед собой новые цели. 
Если ты победил в одной гонке, то хочешь победить еще. Может быть, ты намерен 
выиграть две гонки подряд или набрать определенное количество побед за сезон. И 
все-таки больше всего тебе хочется заполучить корону чемпиона мира.
Но что произойдет, когда ты справишься с этим подвигом? Тебе покорился 
предельный вызов и, несмотря на то, что очевидной вещью является попытка 
повторить такой успех, ты начинаешь спрашивать себя: «А что дальше?» 
Предложение завоевать еще один титул не так привлекательно, как оно звучит, 
потому что победа в одном чемпионате — это громадная психологическая и 
физическая борьба. К концу сезона ты во всех смыслах выжат, как лимон, и 
разумная часть твоего сознания меньше всего хочет, чтобы ты еще раз прошел 
через все это напряжение.
Лишь два дня спустя после моей победы в чемпионате 1996 года я окончательно 
проснулся и осознал, что сделал. Как будто голос в моей голове внезапно сказал: 
«Все, о'кей, Деймон, сейчас ты можешь выпить чашечку чая и расслабиться.» В 
течение предыдущих 48 часов моя жизнь была хаосом, состоящим из интервью прессе 
и выступлений перед телекамерами. Несмотря на то, что я говорил о титуле, у 
меня абсолютно не было времени подумать о нем самому. И только когда страсти 
вокруг поутихли, до меня дошло окончательно.
В течение двух месяцев я испытывал чувства облегчения, выполненного долга и 
удовлетворения от того, что все, в конечном итоге, вышло так, как надо. С этой 
точки зрения все сражения, боли и затраты того стоили. Я собирался сделать 
нечто, и, к моему грандиозному удовольствию, этого добился.
Победив в том чемпионате мира, я по-новому взглянул на свою карьеру. Гонка за 
чемпионским титулом на протяжении почти всей моей карьеры снабжала меня 
амбициями и мотивацией, но теперь ситуация изменилась. Я вопрошал самого себя о 
будущем и желал знать — теперь, когда цель достигнута, буду ли я и дальше 
мириться с риском пилотирования гоночного автомобиля.
В конце концов, все шло к тому, что я собирался вернуться в первые ряды. 
Переход в Arrows не давал мне возможности отстоять титул, а общее мнение 
состояло в том, что в 36 лет я выиграл свой первый и единственный чемпионат 
мира и, вполне возможно, свой последний Гран-при. Конечно, выслушивать эти 
мнения было не особо приятно, но спорить было трудно.
После потери места в Williams, на волне разочарования я начал подумывать об 
уходе на пенсию, но оказался не готов просто так выбросить весь свой опыт и 
квалификацию, пусть даже и став чемпионом. Я чувствовал, что кое-что еще могу 
дать спорту, и мне не хотелось сидеть дома в тапочках, с завистью наблюдая за 
остальными. Я твердо решил продолжать, и если это означало, что мне придется 
попытаться няньчиться с Arrows, то так тому и быть.
Впрочем, счастья это не принесло. Я столькому научился, и, выигрышем титула 
перейдя Рубикон, знал, что если когда-либо мне вновь представится возможность 
победить в чемпионате, кое в чем мне будет намного легче. Отныне мне было 
известно, как выиграть титул, какие ошибки при этом можно допустить, но я сидел