пролетел мимо, как молодой бог.
Затем я проехал несколько кругов в полную силу, просто улетая от остального 
пелетона и начал уже потихоньку задумываться о своем авиабилете. Что бы мне 
устроить напоследок?

Я догонял две обойденные на круг машины, передняя из них была синяя Ligier Арну.
 Это то, что мне нужно, так как Арну был один из самых безбашенных гонщиков 
Формулы 1, один из тех, кто никогда не смотрит в зеркала и постоянно путается 
под ногами. Итак, я обогнал первого и заодно сразу Арну, очень смелым маневром 
и при этом заднее колесо Ligier оказалось на пути, маленькое столкновение, 
конец.
До глубины души разочарованный Герхард Бергер, великолепно лидировавший в 
Гран-при Австралии, отказался давать комментарии. Немедленный отъезд от 
разочарования, мы видим как пилот Ferrari садится в вертолет, но эта гонка 
молодого Герхарда Бергера останется для нас незабываемой, я ведь говорил вам, 
дамы и господа, он себя покажет…
Барри Шин на Channel Nine.

Моим новым партнером по команде на 1989 год стал Найджелл Мэнселл. На шесть лет 
старше меня, почти что «авторитет». Поскольку я уже свободно перенес Альборето, 
который считался очень быстрым гонщиком и имел большую политическую силу в 
команде, у меня не было страха и перед Найджелом. Наоборот, я думал, что мы 
могли бы стать хорошими друзьями, поскольку как человек он мне очень нравился. 
Кроме того, хлопоты, которыми он окружал свою семью, выглядели поначалу весьма 
симпатично и душевно. Позднее, правда, мне стало действовать на нервы, когда он 
устраивал излишние представления и каждый успех кому-то «посвящал», рассказывая 
при этом елейные истории.
В действительности оказалось, что Мэнселл был исключительным индивидуалистом и 
недоверчивым малым, в полную противоположность своим открытым и дружелюбным 
манерам. Хотя это несколько разочаровывало, но, в общем, подходило мне, кроме 
того, я был слишком беззаботен, чтобы беспокоиться о внутренней иерархии. Кроме 
того, Мэнселл уже пережил работу с такими людьми, как Пике, он был кем-то вроде 
«старого коня».
После смерти Старика FIAT все сильно перемешал в Ferrari. А ведь мы были на 
правильном пути (с «техническим» гоночным боссом по имени Каппелли), но затем 
перемешали еще раз, в неправильную сторону (с «тактическим» гоночным боссом 
Чезаре Фиорио). Новая машина Джона Барнарда была действительно гениальна, но к 
повседневной работе относились уж очень спустя рукава, кроме того, у нас была 
одна проблема касательно мотора, которая, несмотря на полностью новые условия, 
звучала как-то знакомо: и в лиге 3,5-литровых атмосферников Honda были сильнее.
Сезон 1989 года начался этой необычной гонкой в Рио. На тренировках ничего не 
работало, у нас были протекающие моторы, порванные клиновые ремни, сошедшие с 
ума генераторы, а боксы Ferrari выглядели как игра-«конструктор» электрической 
схемы. Ни Найджел, ни я не проезжали больше пяти кругов подряд. Все было столь 
плохо, что Фиорио раздумывал, стоит ли нас полностью заправлять. С полупустыми 
баками мы могли хотя бы создать впечатление быстроты…до неизбежного схода.
В конце концов, мы стартовали вполне обычно и серьезно, и я впутался в то, что 
позднее Лауда назвал «дурацким столкновением»: жесткое состязание с Сенной, в 
котором никто не уступил, и я сошел. Я упаковал в боксах свои вещи и ждал, 
когда же, наконец, машину Мэнселла закатят внутрь, но он продолжал ехать дальше.
 Когда позднее у Проста возникли проблемы, Найджелл выиграл Гран-при — свою 
первую гонку за Ferrari!
Я был бы ужасным лицемером, если б сказал, что это меня обрадовало — из-за 
Ferrari и командного духа и так далее. Если честно, в нашем спорте нет ничего 
более важного, чем превзойти собственного коллегу по команде. Прежде всего, 
нужно сломать собственного партнера. Вся болтовня о том, что «Главное — 
победила команда», не что иное, как чепуха. Ты желаешь ему по возможности 
грандиозной поломки двигателя или, еще лучше, чтобы он вылетел, конечно же, 
безболезненно, все действительно имеет границы. Факт в том, что ты улыбаешься 
во все лицо под шлемом, если он влетает в шинный барьер. Только преодоление 
собственного коллеги освобождает путь наверх, поэтому, если ты радуешься его 
успеху — это притворство.
А у меня теперь впервые был коллега, за которым нужен глаз да глаз. Он был не 
только сильным и быстрым, но ему еще и посчастливилось такое сенсационное 
вступление в должность.
Всем этим я не хочу сказать, что попал в самую тяжелую аварию в жизни из-за 
излишнего бойцового духа. Ни в коем случае, причиной была поломка переднего 
спойлера. По случайности, в особенно плотной фазе поединка: вторая гонка 1989 
года, Гран-при Сан-Марино в Имоле.

После старта раздумывать не о чем: я должен был побыстрее пройти Williams 
Патрезе, чтобы Мэнселл не ушел в отрыв. В шикане перед линией «старт-финиш» я 
торможу совсем близко к Williams, рано жму на газ, чтобы остаться вблизи него, 
остаться за спиной, в «воздушном мешке» — в конце следующей прямой я хочу его 
пройти.


Легкий изгиб влево после боксов я прохожу чуть по-другому, чем обычно, не 
«середина-внутрь», а чуть более наружу, чтобы уйти от воздушного вихря за 
Патрезе и иметь прижимную силу.