мотоцикле. Да еще центральное расположение по отношению к гоночным трассам и 
недалеко от Ferrari.
Монако также на полпути к Португалии, не только в километрах. Даже будучи 
тирольцем, ты получаешь восприимчивость к южному.
Хотя я бы с удовольствием пожил пару лет холостяком, мы с Аной съехались. Для 
гонщика, который постоянно в пути, это означает только половину совместной 
жизни, что понижает серьезность ситуации.
Мне приходилось справляться не только с разницами в менталитете между Аной и 
мной, у меня было достаточно забот и с собственной противоречивостью.
С одной стороны я не просто люблю порядок, но настоящий педант чистоты, а с 
другой не просто неряшлив, а даже хаотичен.
В один момент я думаю, что свобода — это доска для серфинга, музыка на пляже и 
костер для гриля, а больше человеку не надо. А в следующую секунду я уже 
подумываю, не сменить ли мне свою супер-яхту на супер-супер-яхту.
Вечером я пораньше ухожу с вечеринки и думаю, что если я вовремя лягу в постель,
 то смогу рано встать, а утро — это самое ценное время дня. Потом я 
действительно встаю в семь утра, думаю «еще десять минут» и в следующий раз 
просыпаюсь уже в девять, злясь потом на самого себя полдня.
В некоторых областях с дисциплиной получалось с самого начала. В мастерской я 
работал до четырех часов утра над машиной, потом три часа спал и шел в школу. Я 
с этим справлялся потому что мне нужны были деньги.
Когда я учился на профессионального пилота, я отправлялся в солидный отель, 
«Империал» в Вене, садился и пахал, не рассказывая об этом не одному человеку. 
Меня нервируют люди, которые постоянно рассказывают о том, как много они 
работают. В этом смысле мне больше нравится имидж лентяя. Я люблю изображать из 
себя счастливчика, которому все удается, при этом я всегда много трудился, был, 
так сказать, Шумахер и Вилли Вебер в одном лице. И снова противоречие: с одной 
стороны мне кажется классным, что, будучи спортсменом, я могу столько работать 
в бизнесе, а с другой стороны я восхищаюсь Шумахером за то, что он 
последовательно держит в голове только гонки.
Систематическая сторона во мне постепенно брала верх над хаотичной частью моего 
мозга, но тут Ана еще раз все перевернула, потому что ее система — это 
бессистемность и я решил, что из этого никогда ничего не получится. Она может 
проводить со мной 24 часа в день. Ночью она спит со мной, встает со мной и 
завтракает и много при этом болтает. Утром она со мной идет в бюро, днем 
обедает со мной, после обеда идет со мной в фитнесс, вечером мы идем вместе 
гулять, смотрим телевизор и вместе ложимся спать. Я так не могу, а за завтраком 
мне говорить особенно тяжело.
Но Ана очень медленно и осторожно менялась, и при этом я тоже изменился, сам 
того не заметив. Ее бесконечная сердечность перевесила все, и систему и 
безсистемность. А тот менталитет, о котором я думал, что из него ничего не 
получится, сейчас мне нравится больше всего.
Я не видел не малейшей необходимости превращать эти гармоничные отношения в 
брак. Но постепенно у меня начали заканчиваться аргументы, особенно когда наша 
дочь Сара была в пути. В надежде на последнее спасение я сказал, что у гонщика 
нет времени на бумажную волокиту, но если ты так хочешь выйти замуж, то можешь 
все организовать сама. Я очень надеялся на то, что называл безсистемностью Аны, 
однако в один прекрасный день она сказала мне: «На следующей неделе в субботу в 
десять часов в загсе Монте-Карло».
Моей свидетельницей стала Кати, жена Мансура Ойе. С этой семьей я уже давно был 
дружен. Мансур стоит у истоков чуда TAG-Porsche-McLaren и мультибизнесмен таких 
масштабов, какие я даже не могу себе представить. Он строго разделяет личное и 
бизнес, и даже когда я был в McLaren, я имел с ним дело только частным образом 
и при этом на очень дружеской ноге. Мансур, Кати и дети, три девочки и мальчик, 
без всяких заскоков, просто хорошие ребята. Свидетельницей Аны была ее 
монегасская подруга, и на этом все были в сборе. В Renault Espace мы 
отправились в загс Монте-Карло, фотографов, конечно, обмануть не удалось, и нас 
быстро обслужили. Вице-бургомистр произнес приятную речь, из которой я конечно 
ничего не понял и, как последний идиот-холостяк, я сказал «Оui» помотав при 
этом головой, но мне это не помогло. В Espace мы отправились в «Шевр д'Ор» в 
Эзе, там, на веранде, для нас была приготовлена маленькая ниша, и провели два 
приятных часа. Мансур захватил с собой матросские костюмы, так что мы ненадолго 
поднялись на его корабль, потом на нашу «Пиа», я переоделся в джинсы и был 
женат. Лучшей свадьбы я не мог бы пожелать.
Таким образом, у меня теперь португальская жена и три дочери с тремя разными 
языками.
Кристина живет в Иннсбруке, скоро ей исполнится 18 и она собирается стать 
детским врачем, а может и фотомоделью. Она очень на меня похожа. Если я 
спрашиваю: «Кристина, как насчет парней?» она отвечает «Папа, парни меня 
абсолютно не волнуют». Я выглядываю в окно, а там стоят трое с мопедом и ждут. 
Или я говорю: «Кристина, как дела в школе?», она отвечает «Отлично» и я ухожу в 
уверенности, что она лучшая или вторая в классе, пока не вижу аттестат, где в 
последний момент что-то пошло не так. Совсем как молодой Бергер, и с ней 
безумно весело.
Сара, 1995 года рождения, внешне полная противоположность Кристине, с 
кучерявыми темными волосами и темными глазами-кнопками. У нее безумный 
темперамент и сказочный напор. Имея четыре языка на выбор (португальский, 
немецкий, английский и тирольский) она больше всего любит португальский. Хотя 
Ана между делом неплохо говорит по-немецки, она, к счастью, наполнила 
подсознание малышки чудесной мелодией своего родного языка. Это теплый,