Мне казалось, что там я больше, чем  где-либо,  смогу  себя  проявить.  Я
выбрала для себя самую тяжелую по возрасту группу детей  -  тринадцать  лет,
исходя из того, что он близок к Кате, следовательно, и дочь будет рядом.  Но
это возраст, когда наступает созревание - пьюбети, как говорят англичане,  -
и дети в это время становятся трудноуправляемыми.
   Только на себе можно испытать, что  чувствует  иностранец,  работающий  в
чужом государстве. Очень точную статью написал  Марк  Маккормик,  основатель
знаменитой фирмы "IMG" (агентство, занимающееся  адвокатскими  услугами  для
спортивных звезд). Марк объяснял в ней,  что  когда  он  открывает  в  некой
стране офис, то сколько бы там не работало людей из его центральной конторы,
обязательно начальник  должен  быть  из  аборигенов  (как  раньше  у  нас  в
республиках, первый секретарь - представитель коренной нации). Таким образом
Маккормик всегда знал все подводные камни в местных взаимоотношениях. Я  же,
попав в Англию, даже отдаленно не представляла, как там работает  английский
теннис. Я предполагала, играя в свое время на Уимблдоне  или  на  турнире  в
графстве Кент, или тренируясь в каком-нибудь клубе, что в Англии  существует
и,  наверное,  неплохо  действует  клубная  система.  Но   что   она   собой
представляет, а главное - ради чего в Великобритании занимаются  спортом,  я
понятия не имела.
   Подведем итог. Во-первых, я уехала из-за Кати - это было главное.
   Во-вторых, и это тоже немаловажная причина, появилась возможность,  пусть
уже не в молодые годы, но пожить, имея такой заработок, о котором я,  будучи
долгие годы первой ракеткой советского женского тенниса, мечтать не могла.
   Я выбрала Англию, потому что она располагалась ближе всего к моей маме. Я
знала в Англии всех игроков, мне было легче налаживать там  жизнь,  так  как
многие из них стали, как и я, тренерами, то есть  мы  оставались  коллегами.
Здесь, в Англии, жизнь, конечно, спокойная.  И  на  фоне  этого  спокойствия
невольно возникала третья причина моего отъезда - развал страны и  от  этого
мое психологическое состояние. Я же не  просто  так  была  старшим  тренером
сборной Советского Союза. Для меня честь флага - не пустые слова, как и  для
моей соседки по московскому дому Иры Родниной. Мы не раз с ней вспоминали то
время, конец восьмидесятых. Для нас  все,  что  произошло  -  ужасный  удар.
Реакция у многих была возбужденной, у нас - нулевая. Я не хотела  унижаться,
а чувствовала унижение. Я хотела себя уважать, а уважение уходило.
   ПЕРВЫЕ ГОДЫ В АНГЛИИ
   Теннис, он, как говорится, и в Англии теннис. Различия были  в  другом  и
большие. Самым приятным вначале оказалось то, что  мне  не  надо  дергаться,
что, в какую смету и сколько закладывать. Все  упрощено  и  организовано.  С
самого начала - полное доверие. Я очутилась в сказке. Я  впервые  ездила  по
соревнованиям и не записывала каждую копейку в специальную графу.
   И как полный контраст - наши сборы в Ташкенте. Мы  жили  на  даче  Совета
Министров, в правительственной резиденции!  Но  в  то  же  время  неожиданно
исчезал автобус, пропадал бензин, отсутствовали полагающиеся  продукты...  И
вдруг все эти проблемы уходят. Я почему-то быстро  забыла  советскую  жизнь,
когда полагалось яйца покупать не меньше чем тридцать штук, рискованно брать
всего лишь десяток. Непозволительное разгильдяйство  купить  одну  курицу  -
если их продавали, надо хватать как минимум три. Сколько можешь впихнуть еды
в  холодильник,  столько  ее  и  покупали.  И  вдруг  это  продовольственное
напряжение исчезло. Я приносила свежие продукты, которые  таяли  во  рту.  Я
могла приготовить любой обед, какой я хотела. Двенадцатилетняя Катя ходила с
широко открытыми глазами, а рот у нее постоянно был  занят  бананами,  в  то
время большой редкостью в Москве (смешно сейчас это звучит!).  Везде  чисто,
везде аккуратно, никто на тебя не орет, все спокойно  отвечают,  продавцы  в
магазине мило пытаются убедить тебя, что  нужно  у  них  что-то  обязательно
купить. В один прекрасный день я поняла, что у  меня  успокаивается  нервная
система.
   Но в то же время я ощущала себя маленьким необразованным ребенком. Бензин
и продукты продавались сколько хочешь и повсюду, автобусы  ходили  точно  по
расписанию, но зато в моей жизни появилась налоговая система,  которая  меня
пугала, как бездонный черный лес. Первое письмо, что упало на ковер у  двери
в моем  английском  доме  -  извещение  из  налоговой  инспекции:  я  должна
заполнить  какие-то  бумаги  и  сообщить  о  своих  гонорарах.  Я  пришла  в
паническое состояние. Какие бумаги, какие гонорары?! Как  раньше  дома  было
удобно, столько-то процентов из зарплаты вычитали и никто ни о чем не  думал
(правда, никто ничего и не зарабатывал).  Платить  налоги:  такое  только  с
молоком матери в себя впитываешь. А когда это  делаешь  впервые,  да  еще  в
сорок лет, страх ужасный. Но, слава тебе господи, рядом  со  мной  оказались
люди, которые мне помогали и, кстати, до сих  пор  помогают,  потому  что  в
английской жизни я уже более или менее разобралась, а в налогах  по-прежнему
- нет. Но мои британские друзья взяли заполнение моей декларации на себя,  и
пока у меня проблем нет, никогда не было и, надеюсь, уже не будет.
   Мне нравится Англия. Мне кажется, что это самая красивая страна  в  мире.
Мне нравится, что традиции, о которых я прежде читала,  сохранены,  и  не  в
музейном состоянии,  а  в  обиходе.  В  идеальном  порядке  старинные  дома,
невероятные по красоте желтые поля люцерны и страстная борьба за  то,  чтобы
где-то через них дорогу  не  прокладывали.  Для  меня,  привыкшей,  что  все
вопросы решают  в  райкоме  партии,  оказалось  каким-то  чудом  -  митинги,
собрания, демонстрации - если нужно  общественное  одобрение  на  то,  чтобы
дорогу провести через лес или пустошь. Но, возможно, благодаря такой  борьбе
страна сохранена  в  удивительной  чистоте.  Едешь  на  машине,  а  в  окне: