помогали национальные федерации, выискавались и другие возможности. Маргарет
Корт в своей книге рассказывала, что ей на Ролан Гаррос федерация оплачивала
билет Мельбурн - Париж - Мельбурн, но после турнира в Париже она  переезжала
в Ниццу, получая билет Мельбурн -  Ницца  -  Мельбурн.  Обратные  билеты,  а
стоимость у них приличная, сдавались в кассу, и таким образом почти  законно
федерация поддерживала игрока высокого класса.
   Хорошо устраивались те, у кого ловкие тренеры или менеджеры, и те, у кого
хорошие  отношения  с  директорами  турниров.  Важно  было  обеспечить  себя
необходимым числом приглашений. Никакой системы не существовало. Кто как мог
устраивался на турнирах,  причем  иногда  решающими  оказывались  совсем  не
спортивные, а другие таланты. Глория Батлер много  лет  проводила  турнир  в
Монте-Карло, который всегда заканчивался концертом. Его давали сами  игроки,
и участвовали в этом шоу чуть ли не все тогдашние знаменитости. Рич, Ньюкомб
и Розуолл,  выдающаяся  команда  австралийцев,  исполняли  "Танец  маленьких
лебедей". Сейчас мне кажется, что турнир проводился ради этого шоу, похожего
на наши капустники. Отец Глории - совладелец знаменитого казино, и она могла
себе позволить такое  удовольствие,  как  теннисный  турнир.  В  Монте-Карло
отбирали не столько по классификации спортивной, сколько  по  актерским  или
голосовым данным, правда, теннисных звезд  это  не  касалось.  Звезды  нужны
всегда и всем. Сейчас бездушный компьютер всех расписывает по турнирам.
   Поскольку речь зашла о  шоу  в  Монте-Карло,  мне  вспоминается  подобный
праздник в Штатах. Игроки одного  поколения  обычно  дружны  между  собой  и
всегда придумывают  для  себя  какое-нибудь  развлечение.  Мы  иногда  после
крупных турниров в США устраивали представления. Инициатором, сценаристом  и
костюмером этих сборищ была Рози Казалс. Каждому в нем она расписала роль. Я
участвовала в двух представлениях, чем очень горжусь. Например, в первом,  в
Лос-Анджелесе, игроки разделились на две команды. Я со  Стове  была  выбрана
тренером одной команды, а Эверт  и  Кинг  -  тренерами  другой.  На  турнире
работали два тур-директора - Пичи Келмайер и Вики Бернс. Вики в  свое  время
была игроком первого-второго круга Уимблдона, а  Пичи  любительница,  слабая
теннисистка. Но именно они после финала турнира играли свой матч.  Вирджиния
Уэйд судила его  на  вышке,  Гулагонг  подавала  мячи.  Мартина  Навратилова
изображала девчушку из тех, что беснуются в Штатах с опахалами и флагами  во
время футбольных и баскетбольных матчей. Всю неделю Мартина из газет  резала
себе и юбку и опахало. По-моему, она к финалу Уимблдона так  не  готовилась,
как к этой роли. Гулагонг в середине матча переметнулась к  Мартине,  и  эти
две толстушки (тогда  Мартина  была  пухленькая)  прыгали  как  сумасшедшие.
Игроки на переходах пили не только освежающие напитки, а еще водку  и  пиво.
Водку привезла из Москвы я, пиво выдавали на турнире журналистам  бесплатно,
мы у них его и позаимствовали. Вики к концу "матча" была  просто  пьяна,  но
все равно не могла проиграть Пичи. Не помогало ей даже  то,  что  ее  бешено
засуживали. Кинг  изображала  из  себя  серьезного  тренера,  надела  майку,
сделанную для всех Казалс, с надписью "Олга-сан". Я натянула на себя красные
штаны, а на голову накрутила чалму.
   Жила я в Беверли-Хиллз, самом престижном районе Лос-Анджелеса.  Вирджиния
на своей машине за мной заезжала, мы много тренировались. Предстоял турнир в
Японии,  где  мы  собирались  играть  пару.  "Оля,  давай  тоже   что-нибудь
придумаем, но только с русским колоритом", - предложила как-то  утром  Мэри,
подруга Вирджинии. И в течение недели  я  разучивала  с  ней  "Очи  черные".
Актриса из Мэри так себе, но нам  многого  и  не  требовалось,  мы  готовили
сюрприз. Уэйд как судья в перерыве нас объявила, мы схватились за  микрофоны
и заголосили на двадцатипятитысячный зал, где не меньше пятой части зрителей
после финала задержалось. Мы пели "Очи черные", стоя в обнимку,  и  в  конце
рухнули на пол. Сидя на корте, мы хохотали с Мэри так, что  остановиться  не
могли. Зал смеялся вместе с нами.
   Кинг ходила с шапкой вдоль трибун, делая  сборы.  Она  хотела  надеть  на
представление туфли на огромных каблуках. Я в то  время  уже  носила  такие,
воображая, что это очень женственно. "Оля, - спросила Кинг, - я возьму  твои
туфли?" В этих туфлях, черных чулках  и  черной  фуфайке  хоккейной  команды
"Филадельфия флайерс", под объявление: "Тренер Пичи Келмайер,  неоднократная
чемпионка Уимблдонского турнира..." - Кинг шествовала по площадке.
   В эти безоблачные времена патриархального  тенниса  у  Билли-Джин  начало
расти возмущение по поводу женского неравноправия. В теннисе оно  выражалось
в значительно меньших  суммах  призов,  чем  у  мужчин.  Кинг  считала,  что
создание женского теннисного профсоюза положит конец  мужской  монополии  на
большие деньги. Кстати, когда точно начался женский профессиональный теннис?
Рози Казалс утверждала, что была профессионалом с детства, то есть уже тогда
она играла за деньги. Рози, как и Билли-Джин, начинала на публичных  кортах.
Папа одной богатой девочки, которая играла намного хуже, оплачивал Рози  все
поездки на соревнования при условии, что она будет выступать в  паре  с  его
дочкой.
   Становление Кинг как общественного лидера совпало с ее  высказываниями  о
том, что женский  теннис  должен  стать  профессиональным.  Если  шахматисты
называют Фишера председателем своего профсоюза, то, я думаю, такое же звание
заслужила и Кинг. Она считала, что тот, кто  отдает  теннису  большую  часть
своего времени,  должен  получать  за  это  деньги.  В  теннисе  существовал
подпольный тотализатор, и, еще не став профессиональным видом спорта, он уже
приносил огромные деньги. Плюс еще и высокая посещаемость зрителей,  чем  не
каждый вид спорта может похвастаться.
   Почему у теннисистов никогда не было официального чемпионата мира? Потому