Сергеевна целовала меня. Она погладит, успокоит, но никогда не сделает сразу
разбора проигранной  встречи.  Никогда.  Став  сама  тренером,  я  за  собой
замечала, что порой сразу говорю об ошибках  проигравшей,  темперамент  меня
захлестывает. Я не то что ругаю, но говорю все,  что  думаю  о  матче,  хотя
всегда это лучше сделать позже. Нина Сергеевна же  на  людях  не  делала  ни
одного замечания. Позже, на тренировке,  она  спокойно  возвратится  к  тому
элементу,  что  был  причиной  неудачи.  Она  обладала  бесконечным  запасом
терпения.
   После многих лет поездок за рубеж на соревнования  в  составе  туристской
группы  Теплякова  наконец  стала  ездить  как   официальный   тренер.   Это
незабываемые истории. Впервые ее официальный выезд произошел в 1968 году. Мы
играли во Франции, в Туке, на Кубке Суабо (командное первенство  Европы),  и
она была со мной.
   После  финала  Уимблдона  я  приехала  на  Кубок  Суабо  звездой.   Этому
обстоятельству Нина  Сергеевна  радовалась  безгранично.  Радовалась  своему
французскому языку, на котором могла произнести  лишь  несколько  слов:  "О,
мадам!", "Бонжур!" Потом огорченно вздыхала: "Ах, я ничего не понимаю, я все
забыла!" Она радовалась всему.
   С Ниной Сергеевной отправились на Кубок Суабо, кроме меня, Роза Исланова,
Аня Еремеева (после замужества Красько). Команду возглавил  Адольф  Ефимович
Ангелевич, по-своему легендарная личность в истории  нашего  тенниса.  Тогда
ему было пятьдесят, но и в семьдесят энергия била из  него  ключом.  К  Нине
Сергеевне Адольф Ефимович относился прекрасно.  Он  преподавал  в  Институте
иностранных языков и внимательно  следил  за  нашими  манерами,  обучал  нас
этикету. Адольф Ефимович придавал  большое  значение  тому,  чтобы  на  ужин
девочки не приходили в тренировочных костюмах, делал замечание,  если  видел
нож в левой руке или когда заранее нарезали мясо в тарелке, как  это  делают
американцы. Он указывал нам, чтобы хлеб был слева, чашка справа и  чтобы  не
начинали  есть  раньше  хозяина.  Шутить  Ангелевич  не   умел,   воспитывал
назиданием.  Нина  Сергеевна  ценила  Адольфа  Ефимовича   не   только   как
воспитателя, но и  как  замечательного  организатора,  снявшего  с  нее  все
нагрузки, которые она ненавидела: размещение в гостинице,  заказы  автобуса,
вызов такси. Ее делом и жизнью был корт.
   А как мы ехали в Париж?!  Все  содержимое  холодильника  нашего  тренера,
естественно, ехало с нами  -  это  свое  правило  Нина  Сергеевна  соблюдала
неукоснительно. Свертки и баночки Нины Сергеевны  были  сложены  в  авоську,
которую вручили Ане Еремеевой. Потом решили, что в Париж  с  авоськой  ехать
неудобно, и переложили их в мою сумку. Как  только  прибыли  в  Шереметьево,
Нина Сергеевна отправилась в буфет докупать еще и икры.
   В Париже садимся на такси, переезжаем на вокзал, по-моему, Северный. Нина
Сергеевна полностью в руках Ангелевича, он один говорит  по-французски,  все
мы с открытым ртом смотрим на него.  Он  говорит  "направо"  -  мы  направо,
"налево" - мы налево, "прямо" - мы прямо. Нина Сергеевна спрашивает: "Адольф
Ефимович, куда нам садиться?" Он покупает билеты, конечно,  второго  класса.
"Туда". Мы, нагруженные  сумками  с  провизией,  влезаем  в  вагон.  "Адольф
Ефимович, я очень волнуюсь, здесь же и  первый  и  второй  класс,  куда  нам
садиться?" - "Нина Сергеевна, не торопитесь, пожалуйста, я все выясню".
   Подходит проводник, Адольф Ефимович спрашивает, правильно ли сели сюда  с
билетами второго класса. Тот согласно кивает головой. Мы восхищаемся  вторым
классом. Мягкие замечательные вишневые диваны, роскошные занавески.  Что  же
делается в первом? Нина Сергеевна: "Девочки, размещаемся,  и  надо  поесть".
Только мы расселись, в купе заглядывает кондуктор. Мы  не  понимаем,  отчего
начал дергаться Адольф Ефимович, что происходит, и, не обращая  внимания  на
муки Ангелевича, продолжаем поглощать бутерброды. В это время возникает спор
- не хватает пирожного, кто-то  съел  лишний  бутерброд  с  икрой.  Мы,  три
здоровые, веселые, жизнерадостные девицы, хохочем не умолкая. И явно  мешаем
сосредоточиться Адольфу Ефимовичу. Нина Сергеевна  пытается  его  успокоить:
"Ничего, не  переживайте,  детям  надо  покушать".  В  конце  концов  он  не
выдерживает: "Собирайтесь. Мы сели вместо  второго  в  первый  класс".  Нина
Сергеевна удручена: такой знающий человек и совершил такую ошибку.  И  снова
начинается суматоха. Мы опять складываем сумки, ищем сброшенные туфли и  при
этом, естественно,  продолжаем  хохотать.  Маленький  Адольф  Ефимович,  как
настоящий джентльмен, пытается схватить все чемоданы сразу, успеть  найти  и
занять место во втором классе, а нас по-прежнему раздирает  смех.  Ангелевич
один - чемоданов много. Наконец устраиваемся заново, Адольф Ефимович весь  в
поту. Нина Сергеевна: "Адольф Ефимович, вы теперь уверены, что нас отсюда не
попросят?" Ангелевич в негодовании, мы же буквально катаемся  от  смеха.  Со
стороны мы, наверное, выглядим довольно глупо, но нам все очень нравится.
   У Нины Сергеевны всегда были в запасе забавные  истории.  "Представляете,
мы играем на первенстве страны...  Нам  тогда  платили  деньги  за  призовые
места. Сразу наличными. Огромные  деньги.  Полторы  тысячи  рублей!  Это  не
нынешние полторы тысячи. Спрятали деньги в чемоданы и  с  Борисом  Новиковым
отправились в Сухум. Едем через Тифлис, а там случались  нападения  бандитов
на поезда. Положили вещи на верхнюю полку. Я говорю: "Боря, я иду в  туалет,
сейчас будет туннель, следи за моим чемоданом". Выхожу  из  туалета,  а  мой
чемодан вытягивают в окно.  Там  же  огромные  деньги!  Прощай,  мой  Сухум!
Хорошо, что я вовремя выскочила. "Боря, куда же ты смотришь?"  -  "Я  светил
фонариком". Но оказалось, он светил на другой чемодан".
   ...Маленький городок Туке, поезд стоит  минуту-полторы.  Весь  вагон  уже
знает: русские теннисистки едут играть турнир, и весь вагон переживает,  как