Аня на втором, я в запасе, меня допускают играть только в паре. Чуть ли не в
первый и в последний раз  я  вышла  на  матч  вместе  с  Галей.  Мы  играли,
по-моему,  против  итальянок,  и  очень  удачно.  Но  Кубок  Федерации   мне
запомнился не матчами, не банкетом в ресторане на Эйфелевой  башне,  а  тем,
что мы стали свидетелями настоящей революции, о чем я расскажу дальше.
   Из Парижа через Москву мы отправились с Бакшеевой, но уже без  Дмитриевой
в  Лондон.  За  границей  у  нас  с  Галей  складывались  вполне  нормальные
отношения, чего нельзя было сказать об отношениях дома, и причиной тому была
старший  тренер  "Динамо"  Светлана  Алексеевна  Севостьянова.   Создавалось
впечатление, будто, прилетая в Москву  и  проходя  таможенный  контроль,  мы
оставляли за таможенной стойкой нашу взаимную уважительность. Было обидно  и
неприятно.  Я  даже  тренироваться  с  Галей  боялась,   так   как   занятия
превращались в сплошную нер-вотрепку.
   Несмотря на мои отдельные победы, Бакшеева, безусловно, в то  время  была
лидером. Многие считали, что  Галя  -  будущая  звезда  мирового  тенниса  и
финалистка Уимблдона. Но прогнозы могли  обрести  реальность  только  в  том
случае, если бы Бакшеева работала, как, например, Маргарет Корт, теннисистка
ее поколения. Но Галя как будто специально  делала  все,  чтобы  надежды  ее
поклонников не оправдались. И Дмитриева, и я следовали своей линии в  жизни,
и время показало, что мы оказались правы. У Гали, конечно, были и своя цель,
и своя линия, но ничего не исполнилось из того, что  ей  прочили.  Возможно,
виной тому обстоятельства. Но, скорее всего, она избирала не  те  пути.  Она
по-своему любила теннис, но трудно понять, что в нем было для  нее  главным.
Мы  жаждали  победы,  Галя  же  неоднократно  заявляла:  "Играть  надо  ради
собственного удовольствия". В конце концов жизнь  ее  сломала,  ей  пришлось
играть в теннис, и играть долго, не ради удовольствия, а ради денег.
   Последнее мое выступление на первенстве СССР прошло в 1980 году, Бакшеева
все еще играла, хотя она на пять лет старше меня.  В  шестнадцать  лет  Галя
говорила,  что  ей  теннис  надоел  (рисовки,  конечно,  в  этих  разговорах
хватало), и тем не менее продолжала играть и  тренироваться  и  дотянула  на
корте до сорока. Мы часто в жизни делаем не то, что хотим.
   Так вот, в то знаменитое лето, когда я в паре с Метревели вошла  в  финал
Уимблдона, у меня случился тяжелый приступ холецистита. Лежала я дома,  меня
навещали знакомые и друзья. Приходила и Севостьянова, тренер Гали,  говорила
всегда массу комплиментов, а между тем, как  выяснилось,  плела  интриги.  В
начальственных  кабинетах  она  утверждала,  что  Морозова  в  финал  попала
случайно, заняв там место Бакшеевой. К сожалению, точно так же они  с  мужем
действовали, когда подросла их дочь Наташа,  неоднократно  открыто  заявляя,
что она будет чемпионкой  взрослого  Уимблдона:  детский  Наташа,  в  начале
семидесятых, выиграла.
   Мне кажется, мысль о таких  победах  должна  быть  сокровенной.  В  самой
глубине души. Достичь таких высот  человеку  крайне  тяжело,  слишком  много
случайностей на этом подъеме. Не  верить  в  себя,  сомневаться  нельзя,  но
трубить об этом на каждом углу тоже не стоит. Великий Розуолл трижды выходил
в финал Уимблдона и ни разу не выиграл его! Но наше руководство любит, когда
ему обещают невероятные результаты. Тебе для этого ничего не  дали,  ты  еще
ничего не сделал, а уже обещаешь - удобно и всех  устраивает.  Вот  и  слова
Севостьяновой упали на благодатную почву.  У  руководителей  "Динамо"  стали
разбегаться глаза: на кого ставить? Пока начальство решало  столь  серьезный
для себя вопрос - случайно или не  случайно  мы  обыграли  чуть  ли  не  все
сильнейшие  пары  мира,  я  слегла  с  приступом  от  перенапряжения.   Юрий
Анатольевич Чмырев давал мне те же нагрузки,  что  и  моему  партнеру  Славе
Егорову. Юрий Анатольевич занятия вел хорошо,  но  с  перебором,  без  учета
индивидуальных  особенностей.  Как  сейчас  помню  заснеженную  целину  поля
Центрального аэродрома, что за комплексом  ЦСКА,  где  я  бегала  наравне  с
мужчинами.
   После холецистита новая напасть - начал нарывать ноготь на ноге, я не  то
что ходить, ступить на эту ногу не могла. Нина Сергеевна увезла меня на сбор
в Сухуми со всей динамовской командой, - приближалось первенство страны.  Из
всего сбора я запомнила только то, как возмутительно  относились  тренеры  к
Нине Сергеевне. Это была зависть, скрыть которую люди не могли. Только  один
пример. Выгружаемся на сухумском  вокзале.  Я  ковыляю  на  одной  ноге.  На
перроне все встречающие бросаются к Севостьяновой и Бакшеевой. Ну  ладно  я,
но Нине Сергеевне уже больше шестидесяти, и никому в голову не  приходит  ей
помочь. И мы с ней через все платформы и пути тащим свои сумки и чемоданы. И
молодой динамовский тренер, такой современный и общительный  мальчик,  будто
не видит Нину Сергеевну.
   Нас с Катей Крючковой и  еще  одной  девочкой  поселили  в  пансионате  в
трехместный номер. Мы с Катей по очереди спим  на  раскладушке.  А  Бакшеева
живет в люксе гостиницы  "Интурист"  с  Севостьяновой,  гуляет  на  закрытом
пляже. Нина Сергеевна уговаривает меня потерпеть, не срываться до чемпионата
Союза. Я терпела, не срывалась, но сыграть хорошо на чемпионате  не  смогла,
проиграла Ислановой,  да  и  Галя  не  выиграла.  Выиграла  чемпионат  Киви,
плакавшая от радости, хотя я до этого слезинки у нее  в  глазах  не  видела.
Есть такие люди, в них никто не верит, но они, собрав всю свою волю,  годами
ждут большой победы. Я думала: неужели и я так буду  плакать,  если  выиграю
первенство страны?
   ...В начале 1969 года я ушла в ЦСКА. Это потом у нас проводились зимний и
летний чемпионаты СССР,  а  тогда  зимний  чемпионат  назывался  Всесоюзными
соревнованиями. Я играла с Бакшеевой в финале этого турнира в  1969  году  в