отправилалась вовремя на турниры в Америку, и в Англию я уехала не  позже  и
не раньше. Необходимое сложение времени и места случалось у многих,  но  еще
надо совсем немного, чтобы ты сам мог выдержать все, что тебе предназначено.
Дело в том, что наконец звезды выстроились и  судьба  тебе  готова  подарить
шанс, но ты его удержать не сможешь. А я смогла.
   А что у нас получилось с дочкой?
   Прежде всего, как я уже говорила, моих знаний о системе детского  тенниса
в Англии оказалось явно недостаточно. Те турниры, на которых Катя побеждала,
не подходили к тому уровню, на  котором  должны  расти  мастерство  и  опыт.
Планка необходимого стандарта постепенно уходила. Да и наше полное  незнание
жизни в Англии, оно тоже отражалось на ребенке. А жизненные и  тренировочные
процессы в возрасте становления должны идти как по маслу, нет сейчас времени
для адаптирования и преодоления.
   Когда я начала играть в теннис, моя мама не водила меня на  тренировки  и
мне это страшно нравилось. Мы жили в пяти минутах ходьбы от стадиона,  точно
так же, как и Катя жила в Бишеме рядом с  кортами.  Но  в  мое  время  такая
близость к спортплощадке считалась благом, а в  Катином  -  недостатком.  И,
конечно, скажу, что спорт и здоровье - вещи несовместимые. Для спорта  нужно
изначально иметь хорошее  здоровье.  Катины  хрупкие  кости  и  рост  в  178
сантиметров в шестнадцать лет, плюс профессиональные нагрузки  не  могли  не
дать о себе знать. Операция в пятнадцать на мениске, затем вторая, потом еще
и третья. Такого количества травм, как у Кати в  течение  двух-трех  лет,  у
меня за всю спортивную жизнь не соберется. Травмы измучили Катю.
   Моя ошибка заключалась еще и в том, что я не облегчала  дочке  жизнь,  а,
наоборот, все время на нее давила. Раз она дочь Морозовой,  то  должна  быть
идеальной во всем. Она должна быть самой лучшей здесь, самой лучшей  там.  Я
давила и, наверное, переусердствовала. В конце концов Катя сказала,  что  не
хочет больше тенниса, хочет нормально учиться в колледже. Не  то  чтобы  она
собиралась совсем бросить теннис, нет, но "хочу  учиться"  вышло  на  первое
место.
   Возможно, еще один фактор сработал: девочка она московская, жила в центре
города, а переехали мы в  замечательный  пригород  Лондона,  где  прекрасная
природа, поют птички, но для молодой девчонки жизнь скучновата. Должно быть,
Кате хотелось в свои семнадцать лет вырваться из этой деревушки.
   Катя поступила в университет, он даст ей возможность  сформироваться  как
самостоятельному человеку. Во всяком случае мы с Витей очень рады,  что  она
учится в Лос-Анджелесе, в UCLA - одном из лучших университетов США,  правда,
непривычно для нас, "англичан", огромном - там 35 тысяч  студентов.  Жить  в
Лос-Анджелесе, как уверяет наша дочка, очень интересно. Ей нравится учиться,
ей нравится ее студенческая жизнь.
   Университет,  в  котором  учится  Катя,  использовался   как   база   для
Олимпийских игр 1984 года. Поэтому его спортивные сооружения - одни из самых
современных. В Америке спортсмена уважают,  как  нигде.  Может  быть,  из-за
того, что собственной истории, следовательно, собственных героев  в  Америке
маловато, ее в какой-то мере заменяют герои спорта  -  нация  должна  кем-то
гордиться. Если ты идешь в майке с гербом университета, и  на  ней  написано
сперва "team", а затем - какая это спортивная команда, ты уважаемый человек.
Как же это все может  ей  не  нравиться?  Но  самое  главное,  она  получает
удовольствие от учебы. И у нее свои мысли насчет собственного будущего. Я не
знаю, насколько она определилась,  но  надеюсь,  что  в  конце  концов  Катя
выберет себе интересный путь.
   И все-таки теннис помогает моей дочке быть студенткой  университета,  где
только за учебу надо платить 35 тысяч  долларов  в  год.  А  Катя,  играя  в
университетской команде, учится бесплатно. Она получила стипендию  почти  на
четыре года. Оставшиеся полтора, я думаю, мы с папой потянем.
   Катя продолжает играть, но травмы по-прежнему ее мучают.  Весь  1998  год
она совершенно не выступала на соревнованиях.  В  Москве  мы  встречались  с
доктором Балакиревым, который нам объяснял, что с Катиной ногой, до него  мы
уже столько врачей прошли. У Кати боли в ступне постоянные, и я уже волнуюсь
не как тренер, который относится к травмам своего спортсмена как к  фактору,
который задерживает его теннис и не дает ему  возможности  спокойно  играть,
меня как маму волнует здоровье моей дочери. Так вот, Балакирев сказал, что у
Кати в стопе артроз, что нам нужно купить специальный аппарат  с  лазером  и
этим лучом можно саму себя полечить. В стопе идет  постоянно  воспалительный
процесс, а воспалена у Кати мышечная ткань вокруг кости, оттого и постоянная
боль. Иногда Катя играет с обезболивающими таблетками, но потом очень  плохо
себя чувствует.
   Катя лет шесть провела в Англии, но мы ей сохранили русский язык.  Прежде
всего, конечно, мы с Витей дома говорим только по-русски. Во-вторых,  у  нас
очень много и в Англии русских друзей, и общаемся мы с ними, конечно, не  на
английском.  Не  могу  сказать,  что  я  заставляла  Катю   читать   русскую
литературу. Когда мы вместе жили в Бишеме,  я  считала,  что  она  должна  и
английский язык выучить настолько, чтобы пользоваться им как вторым  родным.
Собственно, так оно и случилось. Катя, поступая в университет, заявляла, что
русский у нее язык второй. Она и  по  английскому  и  по  русскому  получила
пятерки. Пятерка за английский меня  даже  больше  обрадовала.  Конечно,  мы
пытались убедить ее, школьницу,  чтобы  она  читала  русские  книги,  но  не
смогли. Катя читала бестселлеры, которыми увлекались ее английские друзья. А
сейчас в университете она поняла, что русской  литературой  интересуются  не
только мама с папой или, на худой конец,  их  друзья,  а  что  это  предмет,