мучили. Но в то же время я прошла  школу  настоящего  ежедневного  нелегкого
труда и понимала, как это необходимо. Я дружила с  Уэйд,  общалась  с  Кинг,
которые умели "пахать", как никто, и, естественно,  свое  умение  трудиться,
как могла, старалась передать девочкам  в  сборной.  У  Марины  обязательное
желание работать в характере отсутствовало. Естественно, она  не  могла  его
требовать от своей девочки. И все оказалось впустую, потому что  без  умения
истязать себя - чемпион не получается. Чему бы  ты  не  научил,  что  бы  не
передал, но если нет фундамента из  трудолюбия,  никакой  талант  наверх  не
пробьется.
   Еще раз замечу, что все это  в  области  моих  предположений.  Правильную
характеристику можно дать человеку только в том случае, если  с  ним  вместе
работаешь. А с того момента, как я  перестала  играть,  отношения  у  нас  с
Мариной дальше не сложились. И все выводы по поводу ее ученицы я сделала  из
того, прежнего опыта нашего общения.
   Марине всегда хотелось писать книги, картины, заниматься  каким-то  более
романтическим делом, чем потеть на корте.  Правильнее  сказать,  она  желала
оставаться прежде всего женщиной и, похоже, ей это  удавалось  лучше  всего.
Мечты у Марины были такие  домашние,  такие  женские.  Я  всегда  видела  ее
пушистой красивой кошечкой, в розовом пеньюаре лежащую на розовом диване,  и
которую все время хочется погладить.
   Давно я ее не встречаю. Живя  на  Украине,  сложно  находиться  в  орбите
большого тенниса. Москва вся горела и горит теннисом, а на Украине подобного
бума нет, и это тоже причина, отчего она как тренер, как звезда  потерялась.
Жалко. Кстати, Марина единственная моя подруга из молодости,  с  кем  я  уже
много лет не виделась. Почти всех довольно  регулярно  встречаю,  знаю,  что
происходит  с  Аней  Красько,  ей  нелегко  жить  в  Ленинграде,  вернее   в
Петербурге. Знаю, что происходит у всех, с кем играла. Лиля Карпова работает
в Италии. Женя Бирюкова тоже в Италии. У Лены Гранатуровой  маленькие  дети,
она трудится в Москве. Роза Исланова воспитывает  двух  будущих  суперзвезд,
точнее одну суперзвезду уже воспитала:  Марата  Сафина.  Я  в  курсе  дел  и
старшего  для  меня  поколения  -  Лены  Слепченко,  Гали   Бакшеевой,   Тиу
Партас-Киви много работала в Финляндии, но вернулась в Эстонию. А ее дочка -
она постарше Кати - с родителями обратно  не  приехала,  сказала:  "Вы  меня
сначала вырвали из Эстонии, теперь хотите наоборот..." Жизнь есть  жизнь,  у
каждого в ней своя судьба, а вот Марина как-то совсем ушла от меня.

   А вот дальнейшая судьба Ивон Гулагонг оказалась и необычной и интересной.
Ивон очень долго жила в Америке. Сразу после того как она разорвала со своим
тренером и вышла замуж, Ивон переехала в Америку. А потом, лет  пять  назад,
она вдруг вспомнила, что в ней течет кровь австралийских аборигенов,  что  у
нее долг перед своей маленькой нацией, и уехала в Австралию.  Ивон  помогает
аборигенам, а всем  другим  рассказывает  об  их  жизни.  У  нее  невероятно
красивая дочь, которая сейчас тоже на пути к славе, правда, дороги с мамой у
них разные. Дочь - неплохая актриса  и,  возможно,  станет  кинозвездой.  Во
всяком случае, девочка талантлива, играет в театре. Хотя муж Ивон англичанин
с русской кровью, он тоже уехал вслед за женой в Австралию.  Ивон  выпустила
книгу - не о теннисе, не  о  своей  жизни,  а  о  жизни  аборигенов,  об  их
проблемах. Ее, как и прежде, преследуют  травмы,  последний  раз,  когда  мы
играли ветеран-ский турнир в Америке, она порвала ахиллесово сухожилие.
   Что касается денег, то с ними  не  густо,  хотя  она  и  была  двукратной
чемпионкой Уимблдона. Даже  знаменитая  Гулагонг  не  смогла  себя  теннисом
обеспечить на всю оставшуюся жизнь, речь не идет о  миллионах,  какие  есть,
например, у Селеш или Пирс. Ивон выиграла один Уимблдон до  рождения  дочки,
второй - после рождения. Гулагонг  -  единственная  теннисистка,  которая  в
таком порядке дважды выиграла Серебряную тарелку. Причем,  если  первый  раз
она победила в 1971 году, то второй - спустя почти  десятилетие,  в  1980-м.
Теперь можно с уверенностью сказать: Ивон  стала  неповторимой  страницей  в
истории тенниса.
   IV. ТУРНИРЫ ВЕТЕРАНОВ
   Когда я начинала играть в  теннис,  то,  конечно,  по  молодости  лет  не
представляла, что теннис станет делом всей моей жизни. Но я никак  не  могла
предполагать, что и  соревнования  со  мной  не  расстанутся  так  долго.  Я
попрощалась с мировым теннисом, как теперь понимаю, довольно  рано  -  в  28
лет. Я вынуждена была уйти из спорта, так как играть  только  внутри  страны
уже не представляло для меня интереса, а дорогу за рубеж  теннисистам  из-за
Московской Олимпиады закрыли, о  чем  я  уже  писала.  На  умном  языке  это
называется исчезновением мотивации. Стоило  себя  держать  в  диком  режиме,
чтобы стать не 20-кратной, а 30-кратной чемпионкой Советского  Союза?  В  те
годы мой  возраст  считался  нормальным  для  прощания.  В  СССР  действовал
негласный закон: спортсменка в 28-30 лет должна была уйти. По тем  меркам  я
даже еще и задержалась. Жизнь и  судьба  и  Кинг,  и  Уэйт,  и  Навратиловой
доказывают, что  ранний  уход  -  это  неправильно.  Самый  яркий  пример  -
феноменальное физическое состояние Навратиловой. Я любовалась Мартиной  даже
в ее 38 и думала: "Боже мой, зачем  же  я  себя  уговаривала,  что  не  могу
играть, не могу двигаться. Это же глупо.  Посмотри,  Оля,  что  она  делает,
посмотри, как она играет". Мартина в 35 лет обыгрывала двадцатилетнюю Монику
Селеш.
   Повторюсь, но в те времена, когда я играла, призовые фонды  очень  сильно
отличались от нынешних, понятно, что в  меньшую  сторону,  и  мои  тогдашние
подружки по теннису, все как одна еще работают, кроме двух суперзвезд - Крис