Рудаков к нашему приходу был в киевском «Динамо» десять лет, застал еще тот 
период, когда мы сами в нем играли, был «консультантом» по вопросам о новых 
тренерах, имел довольно много наград и призов, не хвалился и не бравировал ими, 
слыл человеком спокойным и уравновешенным, болезненно чутко реагирующим на 
любую несправедливость.

Однажды в душевой после товарищеского матча с швейцарским клубом, нами 
проигранного 1:2 и совсем не по вине Рудакова – оба гола были из категории 
«неберущихся», он стоял с намыленной головой и вслух беззлобно рассуждал о том, 
что нападающие наши могли бы использовать хотя бы часть оказавшихся в их 
распоряжении возможностей. «Сам бы пенок поменьше пускал, тогда, может быть, и 
выиграли бы», – услышал он в ответ голос молодого форварда, к которому в 
какой-то степени относились сентенции Рудакова. Потом эту сцену часто 
вспоминали со смехом: ничего не видящий Женя – голова намылена! – шарит вокруг 
длинными руками в поисках какого-нибудь предмета – мыла, мыльницы – с надеждой 
запустить его в обидчика, которого он тоже не видит.

По нашим наблюдениям, Рудаков был одним из первых в команде, кто воспринял 
новую методику тренировок, признал ее необходимость и всячески помогал нам в 
пропаганде наших идей среди остальных игроков.

Все помнят, как Женя играл, но мало кто знает, как он самозабвенно тренировался.
 Я никогда не оставляю никого после тренировок поработать дополнительно. Дело 
это сугубо индивидуальное. Рудаков – один из немногих игроков на моей памяти, 
который едва ли не после каждого занятия канючил: «Ну останьтесь кто-нибудь, ну 
побейте. Понимаю, что не забьете, потому и боитесь. Ну ничего, я парочку 
пропущу, чтобы вам интереснее было».

«Васильич, – попросил он меня однажды, – а можете мне свои угловые постукать? 
Чувствую, слабость имею некоторую, когда корнеры бьют, особенно хитрованы, 
которые не знаешь что сотворят: то ли «резаного» в ворота пошлют, то ли 
передачу заумную на набегающего сделают. Хочу отработать выходы и уверенность 
при угловых почувствовать».

Упорство Рудакова было поразительно. Он, сдается мне, где-то глубоко в душе 
ставил каждый раз перед собой какую-то локальную цель, не афишируя ее 
совершенно, и не успокаивался то тех пор, пока не добивался. Вереница 
достигнутых целей привела его в число лучших вратарей советского футбола.

Он, как полагали врачи, должен был уйти из футбола в 1970 году, когда перед 
мексиканским чемпионатом мира получил тяжелейшую травму и когда неизвестно было,
 останется ли его левая рука полностью работоспособной. Ситуации, связанные с 
преодолением себя, далеко не всегда в отличие от матча, выхваченного лучами 
прожекторов, на виду. Рудаков и себя, и физический недуг преодолел и еще на 
несколько лет встал в ворота киевского «Динамо». Он был единственным, кому не 
надо было присваивать звание заслуженного мастера спорта за победу в Кубке 
кубков, – он уже был им.

Совсем недавно я прочел, что 35-летний Рудаков стал виновником нашего поражения 
в полуфинале Кубка чемпионов в 1977 году от «Боруссии» (Менхенгладбах) – 0:2. 
Легче легкого обвинить в неудаче кого-то одного: «Да мы что? Мы в порядке были. 
Это все он…» В ФРГ проиграл не Рудаков, а команда. Гол с пенальти 
инкриминировать вратарю можно только в порыве неконтролируемых эмоций. Второй 
мяч от Витткампа, защитника, в прыжке пославшего мяч в сетку, он мог бы, 
наверное, взять, но это был не наш день – 20 апреля 1977 года. И не были нам 
утешением слова тренера «Боруссии» Удо Латтека, сказавшего, что он «пережил во 
втором тайме, пожалуй, самые тяжелые минуты в своей спортивной жизни».

Спустя время ребята шутили: «Да как можно было в Дюссельдорфе выиграть? Выходим 
на матч в адидасовской форме. Соперники – в «Пуме». Смотрим – и судьи в «Пуме». 
Оглядываемся назад, и Женя наш в «Пуме». Куда нам вдесятером против 
пятнадцати?»

Второй раз в своей истории команда попала в полуфинал Кубка чемпионов десять 
лет спустя, и наши шансы на участие в финале оценивались, как никогда, высоко 
прежде всего за счет репутации, завоеванной в предыдущем сезоне. Ничто не 
предвещало «пожара» и после первого матча с «Порто» из Португалии, который мы 
проводили в гостях – 1:2. Гол Яковенко расстроил португальцев и увеличил наши 
шансы.

Но на одиннадцатой минуте ответного матча я подумывал, как бы незаметно, чтобы 
никто не видел, встать и уйти со скамейки – до того стало стыдно: игра толком 
не началась, а уже 0:2. Виктор Чанов вначале поставил «стенку» и необъяснимо 
заметался за ней как тигр в клетке, его метания были замечены, и, как только он 
оказался за стенкой, Селсу и вколотил мяч в незащищенный угол рикошетом от 
защитника. Чанов среагировал на удар, а не на мяч. Затем Гомеш первым оказался 
у мяча, посланного с углового и ударившегося о землю во вратарской площадке. 
Как можно было не выйти на эту передачу, до сих пор непонятно ни мне, ни Чанову.