С чем я не согласен, но это моя точка зрения, так это с тем, что к контрольным 
играм можно относиться безразлично. Товарищеские игры – не официальные, это 
совершенно ясно, и их нельзя сравнивать. Но дело в том, что в контрольных играх 
закладывается, если есть результат, база уверенности. Каждая из команд, 
готовившихся к чемпионату мира, в каждой игре боролась за результат прежде 
всего потому, что если не будет результата (а ко всему прочему существуют и 
проблемы в организации игры), то футболисты потеряют уверенность, они не будут 
верить в то, что могут добиться этого результата. К контрольным играм следует 
относиться не так, как, повторяю, к официальным, но в них принято добиваться 
результата и стремиться показать все свои лучшие стороны по состоянию на тот 
день, когда эта игра происходит.

Наверное, игры, которые провела наша сборная накануне Мексики, с точки зрения 
результата, да и не только результата, не удовлетворили ни профессионалов, ни 
любителей футбола. Отсюда – потоки писем, которые приходили в Управление 
футбола, в Госкомспорт, в киевское «Динамо», в другие команды. В письмах – 
недоумение и вопросы: когда же будет игра, когда будет результат?

Среди прочих возникал и вопрос иного порядка: а не форсировала ли подготовку 
киевская команда «Динамо», выступая в Кубке кубков? Вопрос естественный. Июнь, 
мексиканский июнь, должен был стать определяющим для сборной месяцем. Именно 
тогда игроки обязаны были быть в лучшем своем состоянии. Но дело в том, что в 
январе и феврале 1986 года футболисты сборной в клубах своих не находились, 
работали с ними по специальной программе, той, которую имела сборная. Мы же, 
тренеры клубных команд, получали игроков в свое распоряжение непосредственно 
накануне матчей.

Попробую пояснить конкретным примером. 27 февраля 1986 года киевские игроки 
сборной прилетели из Мексики, 28 февраля они перелетели в Тбилиси, уже на 
следующий день играли первый матч чемпионата страны, а 5 марта встречались в 
Вене с «Рапидом». Мы имели пять-шесть дней для подготовки к этой игре. Основная 
же подготовка (в январе-феврале, естественно, закладывался фундамент) велась в 
сборной. Поэтому о форсировании и речи быть не может.

Говорили и о том, что, дескать, киевлянам не удалось удержать пика формы. Это 
предположение также несколько неверно. Данные, которыми мы располагали, 
свидетельствовали о том, что даже при отличной игре в Кубке кубков вывести 
игроков на уровень модельных показателей все-таки не удалось. И в момент финала 
Кубка кубков большинство наших футболистов были далеки еще от своего уровня. 
Поэтому впечатление, что киевляне были в пике формы, но не удержали его, 
глубоко субъективное, вызванное только показанным командой результатом. 
Объективные же данные говорят о том, что была возможность выйти на более 
высокий уровень.

Ситуация в сборной накануне ее отъезда в Мексику оказалась сложной. 
Деятельность команды, судя по всему, никого не устраивала. После победы в Кубке 
кубков я несколько раз летал по маршруту Киев – Москва – Киев, выслушивал 
различные предложения, соглашался с ними и не соглашался, внутренне для себя по 
основному из них – возглавить сборную – долго не мог принять определенного 
решения. С одной стороны, прежним руководством были приглашены в сборную девять 
игроков киевского «Динамо», вроде бы сам бог велел работать с ними динамовскому 
тренеру из Киева. Но с другой, катастрофически мало времени оставалось для 
подготовки команды, сообразуясь с тем футбольным направлением, которое 
исповедую я вместе со своими единомышленниками. Первое обстоятельство 
перевесило. Разумеется, повлияло на мое решение и желание большинства игроков 
сборной работать вместе.

Не теряя ни одного часа даром, засучив рукава, наш тренерский коллектив, в 
который вместе со мной вошли Никита Павлович Симонян, Юрий Андреевич Морозов и 
Сергей Михайлович Мосягин, приступил к работе. Выбор коллег не был случайным: 
мы вместе работали в сборной в 1983 году, когда единственное поражение в 
отборочной группе чемпионата Европы от португальцев в Лиссабоне (0:1) поставило 
под сомнение наши возможности и способности и мы были отстранены от сборной. На 
мой взгляд, в 1983 году была допущена одна грубейшая ошибка. Речь не о том, что 
мы были отлучены от сборной, не в этом дело. Ошибка заключалась в том, что 
начали затем все сначала, а нужно было продолжать уже сделанное, постоянно 
конечно же дело это совершенствуя.

В 1983 году мы говорили: до тех пор, пока у нас не будет единого принципа 
формирования и подготовки сборных, будут разрушаться клубы. Разрушая клубы, мы 
разрушаем футбол. Аритмия, наблюдавшаяся в календаре нашего футбола, шла только 
во вред игре.

…Надо сказать, перед нами возникло огромное количество вопросов, на решение 
которых отводились считанные дни, а иногда и часы.

Очень важная задача – объединить людей. Коллектив в общем-то сложился неплохой. 
Это мы поняли сразу. Игроки нацелились на очень высокую задачу. В этом плане 
нам нетрудно было скооперироваться. Если же говорить о чисто человеческих 
контактах, то они установились довольно быстро, через неделю мы стали «ощущать»