Как изменился рисунок игры за десять лет! Ворота, которые я защищал в 
пятидесятые годы, атаковали, пять форвардов, а подступы к ним обороняли три 
защитника. Затем и тех и других стало по четыре. Потом число нападающих 
уменьшилось до трех, а в некоторых командах — и отнюдь не слабых — до двух. При 
мне исчезли инсайды и появились «правый» и «левый» центральные защитники. На 
моих глазах один из крайних форвардов уступил место на поле «опорному» 
полузащитнику. На моих глазах вместе с тактикой менялась техническая оснастка 
игры и принципы физической подготовки игроков. Да не перечислишь всех 
преобразований, какие претерпел футбол за эти бурные четверть века. И 
удивляться тут нечему: футбол — часть нашей жизни, а мы живем в век 
стремительный, в век, когда «покой нам только снится».

Но читатель, должно быть, заметил, что я почти не касаюсь в своих записках 
специальных, чисто футбольных проблем. Естественно, как любой футболист, я не 
оставался, безразличен к тактическим схемам. Они отражались на моей игре, 
заставляли что-то в ней пересматривать, что-то менять, от чего-то отказываться, 
что-то вносить. Однако я не отношу себя к числу стратегов и теоретиков, а 
потому не хочу вторгаться в ту область, которая волнует главным образом 
футбольных эрудитов. И потом, должен честно признаться, при всем моем глубоком 
уважении к разным теориям игры, к вопросам тактики и методики, отдавая дань их 
значению в развитии футбола, я все же считаю: в первую очередь футбол — это 
люди. Сначала — люди, а уж после все остальное. И когда я думаю о наших успехах 
и неудачах, о победах и поражениях, которые в разное время пережил наш футбол, 
я вижу за всем этим не пороки или преимущества схем, выражаемых абстрактными 
величинами 4-2-4 и 4-2-2, а людей, претворявших в жизнь эти схемы, вижу моих 
товарищей по команде. Когда мы были сильны духом, когда верили друг в друга и в 
себя, когда не хотели мириться с неудачами и отдавать себя на милость фортуны, 
тогда были победы, медали, круги почета по стадионам столиц крупнейших турниров.
 Когда же характер нам изменял, когда таяла сила духа, когда внутренне 
признавали мы чужое превосходство, когда спокойно относились к возможности 
поражений, тогда и наступали спады.

Я не раз произносил в этих записках слово «судьба». Если на свою личную я 
пожаловаться не могу, — она свела меня с футболом и уже тем самым помогла 
прожить интересную, а потому счастливую жизнь, — то, как у игрока сборной СССР, 
у меня к ней большой счет. Она не раз вставала на нашем пути и многого из того, 
что было команде по плечу, сделать нам не удалось.

И все-таки в 1956 году мы стали олимпийскими чемпионами. В 1960-м обладателями 
Кубка Европы, и в 1966-м — бронзовыми призерами первенства мира. И одерживали 
верх над сборными ведущих по тем временам футбольных держав мира — ФРГ, Венгрии.
 Англии, Италии, Югославии. Аргентины... И в самых разнообразных 
классификационных списках, которые ведут спортивные газеты и журналы многих 
стран, постоянно находились на первых местах.

Оригинальность тактических построений? Превосходство в технике? Но ни тем, ни 
другим мы не выделялись среди лучших команд мира. Тогда что же? Я отвечаю на 
этот вопрос без колебаний:

— Люди!

Я рассказывал о своих друзьях и партнерах по мельбурнской Олимпиаде и по 
первому для нашего футбола чемпионату мира — шведскому. А их ближайшие 
преемники принесли нашему футболу первую в его истории большую победу в 
соревновании с участием сильнейших профессионалов Старого света — Кубок Европы.

Об этом поколении еще будет написано немало, но вот общая для лучших его 
представителей черта: они — Игорь Нетто, Валентин Иванов, Гиви Чохели, Валентин 
Бубукин, Анатолий Исаев — заняли заметное место в нашем тренерском цехе да и 
вообще в футбольной жизни страны. А Виктор Понедельник — наш центральный 
нападающий; футболист тонкий, умный, ищущий, стал крупным футбольным 
журналистом и занял пост «футбольного президента» республики.

И это не случайное совпадение. Они и в молодости умели относиться к футболу, 
как к делу своей жизни, и готовились к тому, чтобы связать себя с футболом 
навсегда.

Конечно, были и потери. Убежден, что недосчитались мы полезнейшего в футболе 
человека — Валерия Воронина, из которого мог бы вырасти большой тренер. Все 
предвещало ему такое будущее — глубокое понимание игры, ум, такт и, само собою, 
высочайшее мастерство игрока. Но, видно, мало владеть качествами, которые 
выделяют человека на футбольном поле. Футбол так устроен, что ставит своих 
избранников в исключительное положение: их портреты не сходят со страниц газет, 
о них пишут хвалебные оды. И это испытание славой иногда оказывается роковым: 
человек начинает быть снисходителен к своим слабостям и гибнет как спортсмен.

Не один Воронин его не выдержал. Чуть раньше это случилось с Эдуардом 
Стрельцовым, чуть позже — с Игорем Численко, чей опыт яркого, ни на кого не 
похожего, самобытного игрока тоже бы пригодился нашему сегодняшнему футболу.