времени и энергии они оба вложили в меня как своего сына и многообещающего 
футболиста. Возможно, вместо этого им следовало уделить друг к другу ту часть 
внимания, которое они посвящали мне? В ту пору я никогда не думал об этом. А 
они? Теперь, когда я мысленно возвращаюсь назад, уже слишком поздно что-нибудь 
предпринять в этом направлении.
И сколько бы лет тебе ни было в тот момент, дети родителей, находящихся в 
разводе, всегда чувствуют себя виновными или обнаруживают, что кто-либо 
старается вызвать у них чувство вины. По моему убеждению, все, что случается 
между мужем и женой — разумеется, не на поверхности, а глубоко внутри, — 
происходит только между ними двумя; даже их дети не могут повлиять на конечный 
результат. Мой отец как-то сказал мне, что частью их с мамой проблемы было 
наличие у меня собственной семьи, в результате чего я не проводил со своими 
родителями достаточно много времени. Тут я задался вопросом, неужто мои 
прогулки с папой и наши с ним разговоры могли что-нибудь изменить? Может, мне 
следовало сидеть там у них в качестве связующего, удерживающего их вместе? Я не 
мог не думать над такими вопросами. Но у меня практически не было возможности 
приезжать к ним чаще, поскольку основную часть недели я проводил в Манчестере, 
а тот день или два, которые удавалось выкроить, мне надлежало быть с Викторией 
и мальчиками. Но даже если бы я уделял им больше времени, то разве, находясь 
рядом, я смог бы изменить ситуацию и взаимоотношения между ними? Оглядываясь 
назад, я так не думаю.
Даже теперь, после того как это произошло и мама с папой развелись, мне все еще 
трудно с этим смириться. Линн и Джоан тоже трудно. Не обязательно ставить перед 
собой последующий вопрос с помощью длинных слов, но в таких ситуациях он всегда 
встает — на чьей же ты стороне? Для меня и моих сестер тут не о чем не то что 
говорить, но даже думать. Они — наши родители, и ни о какой «стороне» не может 
быть даже речи. Но я вижу, что у них такая позиция порождает неуверенность. Им 
обоим очень больно и трудно чувствовать себя виновными в случившемся, и они 
нисколько не хотят, потеряв мужа или жену, вдобавок потерять еще и всю семью. Я 
помногу вижусь с мамой, поскольку она помогает нам заботиться о мальчиках, и 
понимаю, что папа может воспринимать это обстоятельство как некое предпочтение, 
отдаваемое мною маме. Думается, единственный способ когда-либо преодолеть 
проблему под названием «на чьей ты стороне» состоит в том, чтобы мама и папа 
смогли найти возможность снова общаться друг с другом, отыскали новую форму 
отношений, при которой между ними установится хоть немного доверия. Я от всей 
души надеюсь, что это произойдет.
Когда стало окончательно ясно, что отношения между родителями рушатся, то, хотя 
мне было очень трудно разговаривать с ними об этом, я все же хотел им помочь. 
Не верю, что я мог удержать их от намерения разойтись, но мне действительно 
хотелось сделать все возможное, чтобы облегчить ситуацию каждого из них, после 
того как они разъедутся. Я помог выкупить наш семейный дом — дом, где я рос, — 
так что папа смог начать там все заново. Я должен был сделать так, чтобы моя 
мама чувствовала себя устроенной, и понимал, насколько волновались за нее мои 
бабушка с дедушкой. Поэтому я купил маме новое жилье в Лоутоне, поближе к моему 
дому в Соубриджуорсе, где она могла жить с Джоан. Я всегда воображал, что 
когда-нибудь позже куплю им где-нибудь большой дом, чтобы жить всем вместе. Мои 
родители к моменту расторжения брака были женаты почти тридцать лет, и я все 
еще не могу примириться с мыслью о том, что теперь они настроены жить сами по 
себе. Ибо мы — я, Линн и Джоан, — а также, надеюсь, и родители тоже хотим 
думать, что когда-нибудь в будущем отношения между ними станут достаточно 
дружескими, — по крайней мере, настолько, чтобы сесть всем вместе и вспомнить 
все то хорошее, чего у нас никто не отнимет.
И разве все это не заставило меня задуматься и о моей собственной семье? 
История брака моих родителей порождает у меня грусть и ощущение внутренней 
пустоты. Того, что было для меня домом, больше нет. И кто может сказать, какие 
неожиданности ждут тебя в твоей собственной жизни? Мой дом с Викторией и 
мальчиками — то место, где я чувствую себя состоявшимся. Мой брак и моя семья 
драгоценны для меня. Настолько драгоценны, что я просто не знаю, чем была бы 
моя жизнь без них. Я хочу видеть, как растут наши дети. Хочу, чтобы мы с 
Викторией понемногу старели в обществе друг друга, всегда оставаясь вместе. Я 
женился только однажды и хочу, чтобы та семья, которая есть у меня теперь, 
оставалась со мной навсегда. Развод родителей позволил мне еще лучше осознать 
это желание. По мере взросления я постепенно узнавал от своих родителей, как 
жить, как принимать решения и как относиться к другим людям. Они также научили 
меня, что если ты действительно хочешь что-то получить, то должен для этого 
упорно трудиться. Думаю, они имели в виду мою футбольную карьеру. Но сейчас я 
понял для себя вот что: это в той же мере верно и для брака.



13. По поводу лояльности


«У вас возникла какая-то проблема со мной?»

Никогда я не чувствовал подобного разочарования. Ведь я действительно верил, 
что мы в состоянии выиграть чемпионат мира 2002 года в Японии. Не знаю, что 
давало мне такую уверенность. Моя капитанская повязка? Или вовремя зажившая 
нога? Или совпадения вроде того, что мне чисто случайно досталось на наших 
авиарейсах место с номером 7? Все это определенно воспринималось как добрые