если каждый день, каждую минуту пытаться надежно защитить себя от окружающего 
мира. Но столь же невозможно все время жить в страхе, на краю некой пропасти, 
рисуя себе в воображении страшные картины того, что может случиться. В данный 
момент я чувствую себя довольно-таки комфортно в окружении тех людей, которые 
заботятся о нас. Я в достаточной степени доверяю им, чтобы не тратить все наше 
время на самозащиту и не сопровождать каждый свой шаг оглядыванием по сторонам.
Период непосредственно после чемпионата «Франции-98» был в этом смысле, мягко 
говоря, не весьма уютным. Однако до этого, да и потом, по истечении некоторого 
времени, я не мог сказать, что постоянно чувствовал какую-то угрозу. Однако 
когда мы с Викторией чувствуем себя в безопасности, то получаем возможность 
свободнее продолжать заниматься тем, что мы делаем, — и публично, и в частном 
порядке. Мы любим иногда прихватить с собой Бруклина и Ромео куда-нибудь на 
ужин. Мы хотим время от времени остановиться в каком-либо почти неизвестном 
заведении на автостраде и перекусить. Нам хочется пойти за покупками в местный 
универсам, побродить по его галереям и выбрать что-то по своему вкусу, вместо 
того чтобы лезть за этим в Интернет или заказывать по телефону. В глубине души 
я все еще чувствую себя тем человеком, которым был всегда. И если я намерен 
оставаться таким же, то должен обеспечить себе возможность по-прежнему делать 
все те вещи, которые делал всегда. У меня никогда не возникало проблем с людьми,
 желающими поболтать со мной в общественном месте или попросить автограф. Разве 
я мог отказать? Я ведь сам, когда был мальчиком, просил многих игроков 
«Юнайтед» подписать мне какой-либо сувенир. Мне не нравится выставлять свои 
личные вещи на веб-сайтах, памятных предметов и сувениров, когда люди, 
занимающиеся этим, пытаются разбогатеть на чьей-либо популярности, но это снова 
вопрос сбалансированности. Я предпочитаю совершить ошибку, но не разочаровать 
ребенка, который в ожидании меня простоял возле стадиона не меньше часа после 
окончания матча. Я хорошо знаю и помню, как себя чувствуешь, когда смотришь на 
кого-то и восхищаешься достижениями людей, которые замечательно делают свое 
дело. А знаю это потому, что сам всегда так поступал. И все еще продолжаю, до 
сих пор.
Я по натуре — болельщик и всегда им останусь. Помню один вечер несколько лет 
назад. Дэйв Гарднер и его подруга оказались в Лондоне, и мы с Викторией 
пригласили их в ресторан «Айви» («Плющ») на ужин. Дэйв явился туда первым, и в 
лицах рассказал мне позже о том, как метрдотель полностью изменил свой тон, 
когда узнал, с кем у Дэйва тут свидание. Переход был крутой — от «Кто этот 
жлоб?», брошенного официанту отнюдь не вполголоса, до «Будьте любезны, сюда, 
сэр!». И такая перемена происходит чуть ли не за долю секунды. Когда мы 
расположились в ресторане, то увидели, что снаружи суетятся какие-то типы, 
подозрительно похожие на газетчиков. Дэйв начал поддразнивать меня, предсказав, 
что скоро мне суждено стать лицом самого дорогого лондонского ресторана, как 
вдруг мы посмотрели в другой конец зала и одновременно увидели Нашего Человека.
— Это ведь не он, верно? — спросил Дэйв.
— А я вот как раз думаю, что он, — ответил я.
— Нет, нет, этого не может быть. Но это было именно так — в углу сидел Майкл 
Джордан, попыхивая самой большой сигарой, какую мне ни когда-либо не доводилось 
видеть в жизни.
— Посмотри! Посмотри, с кем он!
Один из моих непревзойденных героев и идолов сидел там за столиком, болтая с 
Мадонной, певцом Рики Мартином и Томом Фордом, который был в то время главой 
фирмы «Гуччи». Не помню, чтобы Дэйв или я прикоснулись к еде. Мы только сидели 
и глазели на него.
— Может, мне подойти и взять у него автограф на салфетке? — спросил Дэйв.
— Нет, в «Айви» тебе этого сделать не разрешат, — заметил я.
Следующим, что мы осознали, оказалась бутылка шампанского, появившаяся на нашем 
столике. Это было некоторое время спустя после рождения Бруклина, и эта бутылка 
оказалась поздравлением от Майкла Джордана и Мадонны.
Потом они оба подсели к нам поболтать — Виктория знала Мадонну, а я 
познакомился с ней в «Мэдисон Сквер Гарден» в тот вечер, когда прилетел в 
Нью-Йорк после «Франции-98». Но Майкл Джордан? Я чувствовал себя, словно 
маленький ребенок, и не мог придумать, что сказать этому человеку. Такой вот 
выдался вечер. А в понедельник об этом говорилось повсюду — и на «Олд 
Траффорде», и вокруг него. Дэйв начал рассказывать всем о нашей встрече, едва 
добрался домой. Весь день на тренировках шли разговоры о субботнем вечере с 
Бексом и Майклом Джорданом:
— Ну, и что он собой представляет? Каков он? — спрашивали меня.
Я испытываю по-настоящему острые ощущения, встречаясь с подобными людьми, 
точнее, суперзвездами. Причем меня не интересует, кто они — спортсмены, певцы 
или актеры. Потом я делюсь этим с приятелями, и обязательным слушателем моих 
подробных рассказов обо всех таких знакомствах неизменно оказывается Дэйв 
Гарднер. Каждый раз, идя на какую-нибудь вечеринку или прием, я с волнением и 
нетерпением жду малейшую возможность увидеть и поприветствовать кого-нибудь из 
знаменитостей, будь то Элли Макферсон, Майкл Джексон или Майкл Кэйн. 
Большинство людей просто подумает, что я бросаюсь известными именами, стараясь 
похвалиться знакомствами со знаменитостями. Но Дэйв знает меня достаточно долго,
 чтобы разобраться, что почем. Я до сих пор очень нервничаю в компании людей, 
которыми восхищаюсь, и если мне доводится встретиться с кем-то из них, то я не 
могу держать этого при себе. На следующий день я непременно должен позвонить и 
рассказать обо всем Дэйву.
Поразительная сторона моей жизни — жизни с Викторией — состоит в том, что 
иногда те люди, перед встречей с которыми я нервничаю, а в момент знакомства