Мысленно возвращаясь к последствиям «Франции-98», я подумал, что мне в ту пору 
и в голову не приходила возможность подобного поворота в отношении ко мне со 
стороны прессы. Надеюсь, после прочтения этих слов те ее представители, которые 
находились в тот момент на «Олд Траффорде», поймут, насколько теплые чувства 
они у меня тогда вызвали и какое удовольствие доставили.
Обычно английская пресса предпочитает, чтобы с ней держались в достаточной мере 
почтительно. Впрочем, в этом плане она не настолько требовательна, как Алекс 
Фергюсон. Когда мы вернулись в Каррингтон, первые слова из уст отца-командира 
были достаточно крутыми:
— Надеюсь, теперь, после возвращения в «Юнайтед», ты намерен поработать до 
кровавого пота.
Я слишком хорошо знал нашего шефа, чтобы он мог сильно меня удивить, но такой 
комментарий даже мне показался чрезмерным. Однако к тренировкам я приступил на 
подъеме, как и все наши игроки, входившие в сборную Англии. И благодаря такому 
настрою просто не мог дождаться следующей встречи в составе своего клуба. Мне 
доставляют большое удовольствие прекрасные моменты футбольной жизни, но я 
нисколько не считаю себя человеком, у которого может из-за них закружиться 
голова. Я ведь не приходил на тренировки в ожидании, что кто-то станет хлопать 
меня по спине и говорить, как хорошо я играл. Я не из тех, кого переполняет 
самодовольство. Просто я вернулся к работе в «Юнайтед» в очень хорошем 
настроении. Но, очевидно, шеф смотрел на это совсем иначе. По крайней мере, он 
смотрел совсем иначе на меня. Ему казалось, что меня нужно силком заставить 
спуститься с облаков на землю.
Этот сезон, вероятно, показался нашему отцу-командиру достаточно необычным. 
Возможно, ему было жаль своей излишней разговорчивости, и он стал считать, что 
не должен был никому сообщать о своем намерении уйти на покой. Правда, как я 
уже сказал, мне не думается, что его информация повлияла на игроков «Юнайтед». 
Тем не менее, если шеф день за днем читал в газетах, что его длинный язык очень 
даже подействовал на нас, то он, возможно, и сам начал верить домыслам 
журналистов. Не знаю, что заставило его передумать. Помню только, как он 
рассказал нам об изменении своих планов. Это случилось в начале февраля 2002 
года. Однажды утром в Каррингтоне мы после тренировки сидели в раздевалке.
— Я остаюсь, — сказал он.
Вот так вот простенько. Я помню, как Гэри Невилл захлопал в ладоши, а кто-то из 
ребят стал шутить:
— Ой, а на этот раз вы не передумаете?
Мы все были счастливы, причем я даже больше остальных, хотя задним числом 
понимаю, что для меня это решение Алекса Фергюсона, вероятно, означало 
завершение моего пребывания в клубе. Возвращаясь мыслями назад, скажу лишь, что 
тогда я и понятия не имел, какие события разыграются между мной и шефом в 
течение последующих семнадцати месяцев. До сих пор помню тот обед и смесь 
чувств облегчения и радостного волнения, которые сопровождали услышанные мною 
слова о том, что единственный старший тренер, под началом которого я здесь 
работал, решил остаться в качестве шефа «Манчестер Юнайтед». Алекс Фергюсон был 
в моих глазах человеком, который создал меня и воссоздал клуб. Почему бы мне не 
радоваться тому, что он продолжит свое дело?
Решение отца-командира определенно способствовало подъему в команде, и мы 
хорошо провели вторую половину сезона 2001/02 годов. Впрочем, недостаточно 
хорошо, чтобы выиграть чемпионат лиги: «Арсенал» был неудержимым и выиграл 
подряд последнюю дюжину встреч, а с ними — и титул. Выиграли «канониры» и Кубок 
федерации. Что же касается нашего выступления в этом турнире, то «Миддлсбро» 
под руководством Стива Маккларена — так уж оно вышло! — выбило нас в четвертом 
круге. Лучшим нашим шансом оставалась Европа. На первой, групповой стадии Кубка 
европейских чемпионов мы играли с «Депортиво» из Ла-Коруньи и дважды проиграли 
им, но вместе с ними вышли из группы. А когда пришла весна, вытянули их по 
жребию в четвертьфинале, причем теперь те предыдущие результаты ничего не 
значили, кроме как чисто психологически. Сначала мы встречались с ними в 
Испании и победили 2:0. Наша команда играла просто хорошо, особенно принимая во 
внимание тот факт, что Рою Кину пришлось перед самым перерывом покинуть поле 
из-за травмы все того же подколенного сухожилия. Я в тот вечер забил один из 
самых красивых своих голов за время выступлений в «Юнайтед»: получил мяч 
приблизительно в тридцати ярдах от ворот и, не раздумывая, сразу пробил. Их 
вратарь не ожидал от меня такой прыти, и хотя ему удалось немного задержать мяч 
на линий ворот, тот все равно он опустился за его спиной в сетку.
Именно там, на стадионе «Риасор», я получил первый серьезный удар по левой ноге.
 До конца встречи оставалось приблизительно пять минут, и я владел мячом у 
боковой линии. В момент, когда я пробивал его вперед, Диего Тристан, их 
центральный нападающий, пошел на меня высоко поднятой прямой ногой и врезал по 
опорной ноге. Каждый игрок знает, как опасна такого рода атака, а резкая боль 
заставила меня подумать, что он, возможно, сломал мне лодыжку. Но, как потом 
оказалось, это была всего лишь сильная ссадина с порезом и большой синяк. 
Однако я все равно был вынужден передвигаться на костылях, и во время 
путешествия домой совершенно не мог опереться на ушибленную левую ногу. Помню, 
в газетах появились тогда фотографий и броские заголовки, задававшиеся вопросом 
о том, восстановлюсь ли я к чемпионату мира, не говоря уже об ответном матче на 
«Олд Траффорде». В качестве меры предосторожности, я прошел медосмотр с 
рентгеном и прочими просвечиваниями, но смог выйти на поле уже неделю спустя, и 
все было прекрасно. По крайней мере, так я считал.
Что касается ответной встречи, то я действительно ждал ее с нетерпением. Помимо 
всего прочего, матч против «Депортиво» — это всегда захватывающе. Первую