По утрам почтальон приносил на «Динамо» уже не привычную сотню писем, а целые 
пачки. Число фанатов и поклонниц Шевченко росло от недели к неделе. Машину 
Андрея, который ездил уже на «Мерседесе» или «Ландровере» и мог позволить себе 
дачу рядом с президентской, осаждали болельщики, взбудораженные слухами о 
богатых европейских клубах, соперничавших за право его купить. Они умоляли его 
остаться. Во время перерывов и после тренировок он все чаще говорил с 
Михайличенко об итальянском футболе. Бывший игрок «Сампдории», постер которой 
висел на стене рядом с Блохиным, легендарным левым краем «Динамо» и сборной 
СССР, не уставал повторять: «Это трудный и сверхконкурентный футбол, но с твоим 
оптимизмом и уравновешенностью, готовностью открыто встретить любую трудность, 
тебе бояться нечего». Действительно, если он чего-то и опасался, так это не 
сюрпризов со стороны мяча, а, скорее, необходимости коренным образом менять 
свою жизнь. Ясно, что он сможет больше заработать, но для него деньги не стояли 
на первом месте. Дело было в том, чтобы переехать в страну, где играли в самый 
прекрасный футбол в мире и надеть на себя футболку клуба со столетней историей, 
одного из самых титулованных и авториторитетнейших во всем мире. Папа Николай и 
мама Люба часто повторяли: «Смотри, Андрей, твой поезд может подойдет раз в 
жизни. Главное понять, тот ли это поезд и когда он подходит». Поняв, что это 
именно тот самый локомотив, разве мог он на него не сесть? «Динамо» навсегда 
оставалась для Андрея колыбелью, которая видела его рождение, следила за ростом 
и стремительными успехами. Он всегда будет любить «Динамо». А «Милан», возможно,
 – причал, предел его мечтаний. Стало быть, даже патрону Суркису ничего не 
оставалось, как сдаться на милость черно-красного менеджмента, который заключал 
соглашение с той же конфиденциальностью, с какой вел переговоры с самого 
начала: без тамтамов, кричащих заголовков и прямых репортажей.

Судьбоносными оказались также и советы Резо Чохонелидзе, бывшего известного 
грузинского футболиста 60–70 годов. Он очень хорошо знает итальянский и время 
от времени занимается с русскими и другими футболистами, которые приезжали в 
Италию за последние десять лет. Резо не только друг. Он стал для Андрея 
настоящим прокуратором (так в Италии называют футбольных агентов – 
прим. ред.). Еще до отъезда Шевченко из Киева, он шаг за шагом наблюдал за 
контактами между «Миланом» и «Динамо» и помог Андрею после приезда в страну 
освоиться в стране и клубе. Благодаря Резо Андрей уже заранее знал, чего ему 
ожидать в той или иной ситуации. А это – уже не мало. В отличие от многих 
других своих предшественников Шева смог психологически подготовиться к встрече 
с Италией и клубом еще до того, как переступил его порог.

Кончалась зима. Шел февраль 1999 года. Адриано Галлиани, вице-президент и член 
правления «Милана», и Ариедо Брайда, генеральный директор клуба, подписали 
контракт с киевским «Динамо», который закреплял приобретение футболиста и 
означал прекращение каких бы то ни было маневров со стороны остальных клубов. 
Стоимость контракта – 25 миллионов долларов, что равнялось на тот момент 41 
миллиарду лир, сумме, вызывавшей улыбки, но для «Милана», который вскоре поднял 
собственные цены выше 100 миллиардов лир за футболиста, это были еще и семь 
миллиардов экономии по сравнению с тем, что «Интер» заплатил «Барселоне» летом 
1997 года за Роналдо. И совсем скромно трансфер Шевченко стал выглядеть после 
переходов Эрнана Креспо из «Пармы» в «Лацио» (110–120 миллиардов лир), Луиша 
Фигу из «Барселоны» в мадридский «Реал» летом 2000 года (170), Зинедина Зидана 
из «Ювентуса» в тот же «Реал» в июне 2001 года (140) и т. д.

Сорок один кругленький миллиард. Стало быть, не было и речи о сорока пяти, о 
чем столько трубила и писала спортивная пресса в отношении игрока, которого 
через некоторое время оценят более чем в двойную сумму, и он возглавит 
хит-парад самых котируемых форвардов мира и от которого «Милан» не откажется ни 
за какие деньги, – это не так уж и много.

Сорок один миллиард, ставший плодом многочисленных переговоров, взаимных 
ловушек и интриг. После завершения операции многие другие клубы стали говорить, 
что открыли для себя Шевченко после знаменитого хет-трика 1997 года на «Ноу 
Камп» в Барселоне. Но форвард уже был под неусыпным наблюдением Ариедо Брайды и 
Адриано Галлиани, которые не только сделали выгодный выбор, но и плотно «пасли» 
футболиста, чтобы не дать другим клубам выкинуть в их адрес какую-нибудь дурную 
шутку. А 2 миллиарда 200 миллионов лир (примерно 1100 долларов) в год при 
контракте на пять лет стали неплохой суммой для самого Шевченко на начальной 
стадии его сотрудничества с «Миланом».

«В Италию я не за деньгами приехал, а чтобы играть в одном из самых знаменитых 
клубов мира», – сказал Андрей без особого смущения и в свойственной ему обычно 
спокойной манере. А его еще не полные 23 года заставляли подумать и о браке в 
неопределенном будущем. Когда его спросили, не станет ли «Милан» конечным 
пунктом его карьеры, он вполне серьезно ответил: «Когда говорят об одной из 
самых знаменитых команд, то это – конечный пункт для любого профессионала. 
Время от времени клуб меняется, но нельзя забывать и о традициях. А прекрасно в 
нем то, что каждый раз он старается подняться еще выше».

Он оставлял на Украине отца, военнослужащего на пенсии, мать, еще работавшую в 
госучреждении, вездесущую сестрицу Елену, которая продолжала работать и учиться,
 друзей детства со своим Женей, оставлял свои хобби и среди прочих рыбалку и с 
недавнего времени – караоке. (Русские песни он пел, когда ему было особенно