номеру в Миланелло говорил, что их главная цель – выиграть, Андрей возражал: 
прежде всего, – бегать. «Если мы окажемся быстрее противника, мы победим. Те, 
что бегают меньше, – проигрывают». Ничто не могло его разубедить в том, что 
главное в жизни – скромность. Брайда говорил, что Андрей прекрасный человек, 
великолепный спортсмен, что он знал массу футболистов, но мало кто был 
по-настоящему скромен и жаждал бы побольше узнать, отмечал его огромную 
моральную силу и уникальное чувство долга… Для украинца футбол, в сущности, 
всегда оставался командной игрой, так что бесполезно обсуждать, был ли Шевченко 
более нужен «Милану» или наоборот. Андрей сам рассказывал об Алексее Яшине, 
известнейшем хоккейном бомбардире из «Оттава Сенаторс», который из-за 
разногласий не мог подписать контракт с собственным клубом и поэтому 
бездействовал целый год, а команда выступала почти что с прежними результатами 
и по-прежнему возглавляла турнирную таблицу. Но Шева не мог и вообразить, что в 
Италии могут «с почти маниакальной настойчивостью стремиться организовать игру».
 В киевском «Динамо» чемпионат носил рутинный характер, а основная работа 
проводилась в преддверии Лиги чемпионов. В Италии же – не дай Бог остаться за 
бортом соревнований или не победить. Не важно, идет ли речь о чемпионате страны 
или Кубке чемпионов, хотя оба трофея и оставались наиболее желанными. Так что 
все здесь было гораздо более тяжелым. Вот, например, есть шесть сильнейших 
команд и столько же, так называемых, провинциальных, но которые ни за что не 
согласятся уступить. Наоборот, они все время на тропе войны, их только 
подхлестывает желание победить титулованного противника. А что сказать о 
мастерстве защитников, о тактике, что от встречи к встрече анализируются 
тренерами за столом и на поле? Для футболиста не выложиться в игре на все сто 
процентов иногда означало риск вообще оказаться вне игры. И все это под 
давлением подготовленной публики и пристальным наблюдением компетентных 
телеканалов и прессы, обычно отдающих футболу массу места. Но разве 
Михайличенко не предупреждал Шеву о сверхтрудном и сверхконкурентном характере 
итальянского футбола? Только после голов Андрей приходил в хорошее настроение и 
расслаблялся, а взгляд становился взволнованным и веселым. По словам Брайды, 
главное оружие Шевченко – это высокая скорость и невероятная выносливость на 
такой скорости, типичные для человека, который, будучи в хорошей форме, идет до 
конца, становясь все более опасным.

Хет-трик в ворота «Лацио» вызвал восхищение легкостью, с какой Шева пробивал 
защиту противника, принимая во внимание, что бело-голубые (цвета «Лацио» – 
прим. ред.) были одними из сильнейших на чемпионате. Прорвать оборону легко в 
Киеве, но не так просто в Италии, где забить мяч гораздо сложнее. Здесь 
форварду даются доли секунды, чтобы решить, как ему поступить, и каждая секунда 
«имеет вес». Всегда корректный Шевченко считал, что именно в матче с «Лацио» 
судья Баццоли вместо того, что бы выносить ему предупреждение, должен был 
назначить пенальти. Однако на поле он даже не попытался протестовать: ломать 
комедию – не в его привычках.

Успехи Андрея в составе красно-черных вызывали огромный интерес болельщиков и 
на Украине. Отец, находившийся в одном из санаториев для выздоравливающих 
неподалеку от Киева (у него были серьезные проблемы с сердцем), по телефону и в 
письмах досадовал, что ему не удается посмотреть игры, поскольку итальянские 
каналы не ловились. Правда, скоро они должны были приехать к Шеве вместе с 
сестрой Еленой, только что вышедшей замуж за другого Андрея, и лично увидеть, 
насколько необыкновенным было согласие между их сыном и «Миланом». Согласие же 
было таким, что украинца все больше считали бомбардиром-символом, в котором 
весь красно-черный «Милан» признавал себя, от высокопоставленных и просто 
известных лиц на трибунах стадиона «Сан-Сиро», до тысяч простых болельщиков и 
фанатов из «Львиной ямы», «Красно-черных бригад», а также «Тигров» (группировки 
тифози – 
прим. ред.), главе которых Джанкарло по прозвищу «Барон» приписывалась заслуга 
подписания своего рода перемирия между миланистами и интеристами: они уже давно 
звали друг друга по имени и отчеству и ходили в одни и те же бары… Не будем 
особо говорить о Марио Фьоре. Даже когда ему приходилось выезжать из родного 
Сан Джованни Ротондо, где родился и падре Пио, он не боялся проехать 700 
километров на машине (часто в сопровождении парикмахера, который заботился о 
гриме) и появлялся в Сан-Сиро на самых значительных календарных играх в полном 
облачении и в красном плаще с черным обрамлением. Итак, во времена Шевы даже 
для Фьоре было проще «заниматься дьявольщиной». Каждый гол давал ему 
возможность сделать между таймами веселую «проходку».

Если голы Андрея так всех вдохновляли, то можете себе представить как счастлив 
был Адриано Галлиани! Ему удалось привезти Шеву в Италию «всего» за несколько 
десятков миллиардов лир, а через несколько месяцев его котировка на рынке резко 
подскочила. Вот почему у полномочного представителя Берлускони и появилась 
впоследствии нашумевшая идея, которую он доведет до всеобщего сведения и 
официально изложит 31 июля 2001 года: «„Милан“ больше никогда не купит ни 
одного южноамериканского футболиста, разве только вдруг не появится новый Пеле. 
Слишком много стало всевозможных вызовов в сборные, и мы вынуждены отпускать 
футболистов при каждом блошином чихе, из-за каждого пустяка, часто на 
незначительные соревнования. Из-за постоянных поездок за океан участились 
стрессы, как у игроков, так и у тренеров и руководства, и никто никогда не 
знает, в каком состоянии футболист вернется обратно. Европейские же государства 
(включая и Восток) используют собственных футболистов куда более рационально,