после дебюта в матче «Салернитана» – «Милан» (1:2) 20-го сентября 1998 года 
принял участие еще в 21-й игре, забив четыре гола. Последний из них, на 11-й 
минуте в игре «Перуджа» – «Милан» позволить не только победить, но и обойти в 
турнирной таблице на одно очко «Лацио», прервав тем самым двухгодичный пост и 
завоев скудетто.

Нелегко было в Миланелло избавиться от эйфории перед финишем, который накануне 
чемпионата представлялся далеко не оптимистичным. Говорили, что в то время, как 
«великие» обеспечили себя значительными приобретениями, «Милан» думал, прежде 
всего, о том, как сэкономить. В начале нового сезона Дзаку надо было приглушить 
эти слухи и напомнить всем сомневающимся, что «каждый год сам себе делает 
историю». Во всяком случае, приезд Шевы стал тоником для всех: в первой декаде 
октября 1999 года он в четырех играх забил пять голов, не чувствуя в Миланелло 
никакой ностальгии по Конча-Заспе. Вечерами на новой базе он азартно играл в 
бильярд. Его соперником стал Маурицио Ганц, фриуланец из Толмеццо. «Ко двору» 
Дзака его представили в декабре 1998 года почти что в качестве рождественского 
подарка тренеру от «Милана», но вовремя, чтобы успеть стать чемпионом Италии, 
сыграв девятнадцати игр и забив четыре гола.

Но Шева (многие уже стали его называть «Волшебная флейта» или «Восточный 
феномен») не мог не помнить, что когда он надел на себя футболку «Милана», в 
нападении команды уже играли два блестящих игрока. Одного звали Оливер Бирхофф. 
Это был немец из «Карлсруэ», любимец Дзака по «Удинезе», в составе которого тот 
за три сезона успел забить 57 мячей в 86-и матчах и, а в сезоне-1997/98 года 
завоевал титул лучшего бомбардира (27 голов, на 2 больше Роналдо). Бирхофф 
последовал за своим наставником и маэстро в «Милан» и в первый же сезон 
отплатил учителю 20-ю голами в 34-х играх, что составило 36 процентов «голевой 
продукции красно-черных», неочемпиона Италии.

Другой игрок был еще более знаменит. Его уже давно, со дня дебюта (17 августа 
1995 года, когда он перешел из «Пари Сен-Жермен», куда еще раньше, в 1992 году, 
пришел из «Монако») полюбили и прославляли все болельщики. Это имя стало 
символичным. Звали его Джорж Маннех Оппонг Усман Веа, либериец из Монровии. Его 
и еще 13 братьев воспитывала бабушка. Год рождения – 1966. Обладатель «Золотого 
мяча», артист своего дела, образец профессионализма, серьезности, 
обязательности и постоянства, способный выдать на поле какой угодно номер, он 
умел оказаться в нужное время в нужном месте, не гоняясь по всему полю за мячом,
 акробат игры головой и ударов по воротам. В сезоне-1995/96 Веа в 26-и матчах 
чемпионата забил 11 мячей и, соответственно, в 1996/97 – 13 в 28-и, в 1997/98 – 
10 в 24-х и в 1998/99 – 8 в 26-и. Он был футболистом-победителем в полном 
смысле этого слова и в то же время невероятно богатым человеком, владельцем 
дискотек, салонов красоты, бутиков, ресторанов, компании минеральных вод, 
недвижимости, включая виллу в Африке на 16 помещений. Настоящий гражданин мира, 
он дарил всем, кто просил, одежду и обувь, посылал мячи и футбольную экипировку 
нуждающимся командам стран третьего мира, тратил тысячи долларов в год на 
лагеря беженцев в окрестностях Монровии, обращался к власть имущим с призывами 
«открыть границы африканцам» и «любой ценой во всех уголках мира остановить 
торговцев оружием».

Либериец стал живой легендой «Милана». Тифози называли его запросто Жоржем, а 
для радио– и телехроникеров он был просто Веа. Но и для великих людей рано или 
поздно настает время лебединой песни. Но расставание Веа с «Миланом», 
по-видимому, должно было пойти по несколько иному сценарию. В 
чемпионате-1999/2000 он сыграл только в 10-и играх и забил 2 гола, а в январе 
на время перешел в английский «Челси» к Джанлуке Виалли, так уже и не 
вернувшись в «Милан». «Дзак меня предал… Тренер выкинул меня из команды… Этого 
я не ожидал… Я хотел перейти в „Рому“, но мне не разрешили… Если они думали, 
что я уже не нужен, то почему не уступили кому-нибудь в Италии?…» И так далее. 
Главное было показать болельщикам, что Жорж не по своей воле ушел из команды, а 
по вине Дзаккерони, которому он уже стал не очень нужен. Дзак должен был 
разрешить проблему «перенаселенности» в линии атаки: у него уже был Бирхофф, 
который всегда оставался его человеком еще со времени «Удинезе» в Ломбардии, а 
главное – Шевченко, об универсальности которого он знал, но, возможно, еще не 
совсем представлял себе, что он окажется машиной по забиванию голов да еще и в 
первый же год. Так что – прощай, Веа. Это было очень грустное расставание. 
Впоследствии будут рассказывать, будто сам Адриано Галлиани, несмотря на запрет 
из-за соображений конкурентного порядка уступать Веа кому-то в Италии и уж 
никак не «Роме» Фабио Капелло, был растроган до слез, чего с ним не случалось 
при прощании с другими футболистами. Поблагодарив журналистов и попрощавшись с 
товарищами по команде, Веа непременно должен был минут десять поговорить с 
Шевченко. «Я подбодрил его и объяснил, что „Милану“ он становится все больше 
необходим, что он молод и всегда в хорошем настроении, – скажет либериец потом.
 – Он должен выходить на поле с гордо поднятой головой». Джентльмен до мозга 
костей, футболист в истинном смысле слова, обожаемый болельщиками, да к тому же 
уже год как идол «Сан-Сиро», Дзак принародно признавал за ним «серьезность, 
силу и упрямство». А в 1998 году ему было достаточно взглянуть на его игру в 
Лондоне против «Арсенала», чтобы вынести свой вердикт: «Несомненно, – это 
настоящая звезда».

До начала игры Шеве случалось поговорить с Амброзини, и когда его сосед по