этот темп предложил Хёпберн) (Кстати, Дэвид Уэбстэр в своей "Железной игре" 
объявляет наших атлетов губителями честного силового жима. Я выступал на 
большом помосте с самыми прославленными атлетами с 1957 по 1967 год- канун 
отмены жима. Упадок качества жима поразил атлетов всех. стран - следует 
полистать протоколы международных соревнований. Причина вырождения жима в швунг 
- сложность его объективной оценки. Именно эта слабость оценки жима 
потворствовала развитию трюкового, нечестного жима. Эта причина в равной мере 
обусловливала характер жима во всех странах, действуя независимо. Утверждение 
Уэбстэра лишено понимания сущности процесса. Сама же форма упрека, развязность 
и грубость недостойны работы, претендующей на объективную обстоятельность). 

В ту ночь могли быть живы все из моих предшественников по олимпийскому титулу, 
даже самые первые. Их еще можно было счесть по пальцам: 

Лаунсестон Эллиот и Вигго Йенсен (Игры 1896 года); 

Оскар Паул Остхофф и Периклес Какоузис (Игры 1904 года); 

Филиппе Боттино (Игры 1920 года); 

Джузеппе Тонани (Игры 1924 года); 

Йозеф Штрассбергер (Игры 1928 года); 

Ярослав Скобла (Игры 1932 года); 

Йозеф Мангер (Игры 1936 года); 

Джон Дэвис (Игры 1948 и 1952 годов); 

Пол Эндерсон (Игры 1956 года). 

Я стал первым олимпийским чемпионом из России среди самых сильных атлетов - 
спортсменов тяжелого веса. Высшая атлетическая ценность - титул "самый сильный 
человек в мире" был отнят у Пола Эндерсона (Для составителей энциклопедии Менке 
не существуют наши атлеты из числа выступавших до 1965 года - времени моего 
практического ухода из спорта. Не назван ни один, исключая меня. И вообще нет 
ничего о советской тяжелой атлетике 1917 - 1965 годов. Это, по крайней мере, 
странно, если учесть роль наших атлетов в мировом спорте. 

Нет ничего о Джоне Дэвисе. Весьма скупы сведения о Шарле Ригуло. В цифрах же 
допускаются искажения. 

Французская энциклопедия Дэноэля не относит этот почетнейший титул вообще ни к 
одному из атлетов, помимо Шарля Ригуло и меня. Мангер, Дэвис, Шемански и 
Эндерсон не приняты в качестве "самых сильных людей". Нет даже оговорок об 
исключительности их силы. Выдерживается, так сказать, принцип вкуса) и впервые 
с далеких предреволюционных турнирных столкновений по всем статьям перешел к 
русскому атлету. 

Не сужу, получилось ли, но я старался так, чтобы моя сила возбуждала любовь к 
спорту и жизни и никогда не была сокрушающей, всезапретной для порывов, надежд..
. 

"Давить!" - это я стал слышать потом... 
Глава 67. 


Я сознавал неизбежность своего утяжеления до 130- 140 кг. Вес даст мышечная 
масса. Поэтому я сохраню скоростные качества и выносливость. Без выносливости к 
нагрузкам не стоит загадывать и о результатах. Одаренность одаренностью, но 
прежде - труд. Свирепый труд. Десять, двадцать, тридцать тонн тяжестей в 
тренировочный заход при заданной интенсивности - это изменит мышцу, обеспечит 
направленные приспособительные процессы. Это тысячи тонн в строгостях 
соотношений, определенностях расчета... 

Мне нравилось строить силу. Ошибки тренировок не могли укротить меня. Особенное 
отвращение вызывало (и вызывает) благоразумие. Беречь себя, лелеять, мелочно 
брать все, что дают выгоды силы, расходовать себя скаредно, вообще скупиться на 
выдачу себя - не умел так, не понимал этих слов, презирал, как ползучую 
мудрость. Опрокидывать все, на что достает силы, а отдав ее, добыть сызнова! 
Гадливость я испытывал и к тем анализам историков спорта, которые лишь сводили 
результаты в столбцы. Без соприкосновения с чувствами цифры и факты мертвы и 
часто лгут вопреки самому принципиальному объективизму. Восторг силы наделял 
дерзостью. Упадки духа - это от усталости, это ухабы дерзости. Это и есть 
счастье борьбы - отдав, заново взрастить силу. 

Нет, слишком многое оставалось и остается за столбцами цифр. Я не умел 
отказываться от цели. Просто не ведал, как это бывает. Если живешь - значит, 
всегда сохраняешь способность к движению. Всегда остаются иные заходы к цели.