делают, а не устраивают детские игры.

Я ответил Эйтингону, что первый день на руководящей должности и ни о каких 
планах насчет его ареста мне неизвестно. Тут же я предложил ему прийти ко мне, 
затем позвонил Меркулову и доложил о состоявшемся разговоре. Тот, засмеявшись, 
сказал:

– Эти идиоты берут Эйтингона и его группу под наружное наблюдение, а не 
понимают, что имеют дело с профессионалами.

Через десять минут по прямому проводу мне позвонил Берия и предложил: поскольку 
Эйтингон – подходящая кандидатура для известного мне дела, к концу дня он ждет 
нас обоих с предложениями.

Когда появился Эйтингон, я рассказал о замысле операции в Мексике. Ему 
отводилась в ней ведущая роль. Он согласился без малейших колебаний. Эйтингон 
был идеальной фигурой для того, чтобы возглавить специальную нелегальную 
резидентуру в США и Мексике. Подобраться к Троцкому можно было только через 
нашу агентуру, осевшую в Мексике после окончания войны в Испании. Никто лучше 
его не знал этих людей. Работая вместе, мы стали близкими друзьями. Приказ о 
ликвидации Троцкого не удивил ни его, ни меня: уже больше десяти лет ОГПУ-НКВД 
вели против Троцкого и его организации настоящую войну.

Вынужденный покинуть Советский Союз в 1929 году, Троцкий сменил несколько стран 
(Турцию, Норвегию и Францию), прежде чем обосновался в 1937 году в Мексике. Еще 
до своей высылки он, по существу, проиграл Сталину в борьбе за власть и, 
находясь в изгнании, прилагал немалые усилия для того, чтобы расколоть, а затем 
возглавить мировое коммунистическое движение, вызывая брожение в рядах 
коммунистов, ослабляя нашу позицию в Западной Европе и в особенности в Германии 
в начале 30-х годов.

По предложению Эйтингона операция против Троцкого была названа «Утка». В этом 
кодовом названии слово «утка», естественно, употреблялось в значении 
«дезинформация»: когда говорят, что «полетели утки», имеется в виду публикация 
ложных сведений в прессе.

Леонид знал нашу агентурную сеть в Соединенных Штатах и Западной Европе, так 
что был в состоянии реально представить, на кого из агентов мы можем с 
уверенностью положиться. К сожалению, Марию де Лас Эрас, нашего лучшего агента 
«Патрию», которую мы сумели внедрить в секретариат Троцкого еще во время его 
пребывания в Норвегии и которая была с ним в Мексике, необходимо было 
немедленно отозвать. Ее планировал использовать Шпигельглаз в 1937—1938 годах, 
но бегство Орлова, хорошо ее знавшего, разрушило этот план. Мы не могли 
рисковать и оказались правы. Не исключено, что вынужденный временный отказ от 
боевой операции в Мексике обусловил трагическую участь Шпигельглаза. Он слишком 
много знал и перестал быть нужным.

Судьба Марии де Лас Эрас оказалась легендарной. Во время Великой Отечественной 
войны ее забросили на парашюте в тыл к немцам, где она сражалась в партизанском 
отряде Героя Советского Союза Медведева. После войны она активно работала в 
агентурной сети КГБ в Латинской Америке, выполняла обязанности радиста. В общей 
сложности Мария де Лас Эрас была нелегалом более двух десятков лет. В СССР она 
возвратилась только в 70-х в звании полковника, а умерла в 1988 году.

Через два месяца после своего бегства в Америку Орлов написал анонимное письмо 
Троцкому, предупреждая о том, что разрабатываются планы покушения на него и 
осуществлять эту акцию будут люди из его окружения, приехавшие из Испании. В то 
время мы не знали о письме Орлова с этим предостережением, но вполне допускали 
что Орлов может пойти на подобную акцию. Мой первоначальный план состоял в том, 
чтобы использовать завербованную Эйтингоном агентуру среди троцкистов в 
Западной Европе и в особенности в Испании. Эйтингон, например, лично завербовал 
лидеров испанских троцкистов братьев Руанов. У него на связи находились 
симпатизировавшие Троцкому бывшие анархисты, министры республиканского 
правительства Испании Гаодосио Оливеро и Фредерико Амундсени. Однако Эйтингон 
настоял на том, чтобы использовать тех агентов в Западной Европе, Латинской 
Америке и США, которые никогда не участвовали ни в каких операциях против 
Троцкого и его сторонников. В соответствии с его планом необходимо было создать 
две самостоятельные группы. Первая – группа «Конь» под началом Давида Альфаро 
Сикейроса, мексиканского художника, лично известного Сталину, ветерана 
гражданской войны в Испании. Он переехал в Мексику и стал одним из 
организаторов мексиканской компартии. Вторая – так называемая группа «Мать» под 
руководством Каридад Меркадер. Среди ее богатых предков был вице-губернатор 
Кубы, а ее прадед являлся испанским послом в России. Каридад ушла от своего 
мужа, испанского железнодорожного магнат