|
лушно выполнил команду.
Как и предполагал Кальницкий, машинист остановил поезд перед красным светофором.
Смельчаки успели заминировать водокачку и рельсовый путь, на который прибывал
литерный поезд.
- Открывай семафор! - приказал Кальницкий дежурному. Поляк-дежурный уверенно
открыл семафор и обратился к командиру группы:
- Подождите, пан, нех их холера тисне, шваба клятого. Я пиду з вами. И пошел.
Паровоз дал гудок и, набирая скорость, двинулся на станцию Торонец. Вскоре
послышались взрывы. Рвались автоматические мины под поездом, взлетела на воздух
и водокачка.
Результаты подготовки в школе были блестящими. Все инструкции, подготовленные в
украинской школе, мы использовали и в школе при Польском штабе партизанского
движения.
Преподавание вели опытные инструкторы - лейтенанты Прокофьев и Соколов,
прошедшие подготовку в Высшей оперативной школе особого назначения и
возглавлявшие потом диверсионную службу в партизанских соединениях Украины.
Старая гвардия
В польской школе я встретил знакомых интербригадовцев - инженера по образованию,
бывшего капрала Польской армии Генриха Торунчика, который нелегально в начале
1937 года добрался из Лодзи до Испании. Высокий брюнет, Торунчик сражался на
Мадридском фронте, потом на Арагонском, участвовал в трагической битве под
Уэской, в наступательной операции под Брюнте. В битве на реке Эбро он стал
начальником штаба батальона.
До Испании Генрих Торунчик прошел практическую школу борьбы в Польше. Благодаря
его способностям и несгибаемой силе воли, ему удалось получить высшее
образование. Пробовал он учиться и на офицера, но его исключили из школы как
"недостойного по моральным и политическим качествам". Это было при Пилсудском12.
После окончания службы в армии его арестовали за коммунистическую пропаганду.
Снова я увидел его в конце апреля 1944 года, когда он зашел в Украинский штаб
партизанского движения с письмом Кароля Сверчевского, который просил оказать
ему помощь. С большим удовольствием мы выполнили эту просьбу. И в школе мы с
ним встретились как старые знакомые.
Встретил я в школе и второго "испанца" - Леонида Ефимовича Рубинштейна, тоже
сражавшегося в рядах интербригадовцев, под командованием Сверчевского. В 1933
Леон участвовал в операции по срыву празднества в честь Пилсудского в
Лодзенской филармонии. Одиннадцать отважных хлопцев проникли на празднество.
Один из них выключил в зале свет. Другие разбросали листовки и выпустили
голубей. Один из голубей с красным флажком сел на раму с портретом Пилсудского.
Полиция произвела осмотр выходивших молодых людей из филармонии и без труда
обнаружила у Леона под полой пиджака следы голубя.
Леон отсидел в тюрьме. Потом эмигрировал во Францию, там учился и, когда
началась война в Испании, то в должности командира батальона сражался против
Франко.
И вот передо мной вновь Рубинштейнчик. Вспоминаем былое. Говорим по-русски.
Переходим на испанский. Я понимаю и по-польски. Есть о чем вспомнить. Пришлось
и мне действовать в Испании вместе с поляками. Выносливые и храбрые люди.
В школе я встретил много старых знакомых, которые учились в первых партизанских
школах. Среди них партизанская группа Вячеслава Антоновича Квитинского, бывшего
командира отряда "Красный фугас" в соединении А. Грабчака-Буйного. Квитинский
подбирал себе смелых людей различных специальностей. Если командиру будущей
бригады, успешно действовавшей в Польше и Чехословакии, пустившей под откос не
один десяток вражеских эшелонов, подорвавшей свыше 100 вражеских автомашин
стукнуло всего лишь 24 года, то многим минерам его группы не было и 18 лет.
Квитинский - артиллерист по специальности, попал в окружение. Пытаясь выйти,
оказался у партизан. Он быстро понял силу мин, стал энтузиастом диверсий в тылу
врага и вырос в талантливого командира партизанской бригады.
Встретил я здесь и другого коллегу - Александра Степановича Ефимова. Он стал
партизаном в 1942 году, когда ему едва исполнилось двадцать лет. По роду службы
он должен был находиться в нашем тылу, а он рвался в тыл к противнику. Высокий,
худощавый, неторопливый
|
|