Почему не реагировали на изменение в обстановке? Действовали не как в бою, а 
как на учении. Вот о чем говорить надо. Вот почему рота не выполнила задачу, а 
батальон пришлось командиру полка выводить во второй эшелон...
Шатров слушал Ячменева, и на душе становилось легче. Замполит повернул ход 
собрания в новом направлении не потому, что хотел отвести удар от Шатрова. 
Подполковник никогда на такое не пошел бы. Просто Ячменев, как всегда, видел 
лучше и вникал в суть дела более принципиально...
3
Когда собрание объявили закрытым, Ячменев сказал Шатрову:
- Подождите меня, пойдем к вам вместе.
Подполковник отошел с капитаном Дыночкиным
и несколько минут сердито его отчитывал. Маленький в запыленной гимнастерке, он 
ходил из стороны в сторону, а капитан Дыночкин стоял на месте, тянул руки по 
швам и, поворачиваясь к Ячменеву, односложно отвечал:
- Есть... Есть... Будет сделано.
Шатров терпеливо ждал. Коммунисты расходились по своим подразделениям.
- Поехали, Шатров, - позвал капитан Зайнуллин.
- Мне велел остаться замполит, - сказал Шатров и кивнул в сторону 
разговаривающих Дыночкина и Ячменева.
- Ну ладно, жди. Как добираться будешь?
- Приду пешком, тут рядом.
Зайнуллин и другие коммунисты роты уехали на одном бронетранспортере. Через 
несколько минут подошел Ячменев и, не останавливаясь, сказал:
- Пошли. Веди в расположение своего взвода.
Ячменев еще не остыл после надира, который сделал Дыночкину. Он понимал, с 
лейтенантом нужно говорить совсем в другом тоне. Шатрову на собрании устроили 
жаркую баню. Хорошо бы поддержать молодого офицера, чтоб не замкнулся, не 
окаменел в своей обиженности, а правильно понял вину, пусть разозлился бы. 
Ничего! Злость, как и энтузиазм, вызывает сильный прилив энергии. Беда, если 
этот порыв неуправляем, если муть обиды заволокла сознание - много дров может 
наломать человек, оказавшийся во власти этой мути! Но если человеку хорошо 
просветлить сознание сначала прямой, честной критикой, а потом поговорить с ним 
по-хорошему, дать ему понять, что он не отверженный, что оплошность его - 
явление временное, что товарищи верят в него и желают добра, тогда злость 
превратится в здоровую, крепкую силу, и, направляемая ясным рассудком, сила эта 
может горы свернуть.
- Больно? - спросил замполит Шатрова.
- Да, - сказал Алексей.
- А как, по-твоему, боль - это хорошо или плохо?
- Чего же в ней хорошего? Боль есть боль, кому приятна.
- А вот мой любимый поэт Михаил Светлов сказал: боль - полезное для человека 
ощущение. Она делает доброе дело. Она - предупредительный сигнал: как только 
начинает что-нибудь разлаживаться в организме - боль тут же бьет тревогу. 
Представь себе, простудился человек или аппендицит у него, лечение начинается 
после первого сигнала боли, когда боль можно легко побороть. А если бы не было 
боли, люди падали бы и умирали на ходу.
- Значит, я должен радоваться, что мне сейчас больно? - Шатров грустно 
усмехнулся.
- Ну радости в твоем положении и через микроскоп не найдешь. Но переживания 
вполне естественные. Нужно только не обижаться, а спокойно и трезво рассудить, 
как все это произошло. Я убежден - ты начинал с благими намерениями, цель была 
хорошая, но при осуществлении ее допустил просчеты. Хочешь, давай поразмышляем 
вместе?
Шатров рад был поговорить спокойно и откровенно. На собрании его попытка 
оправдаться прозвучала жалко и неубедительно. А Шатров все еще был уверен, если 
разобраться поглубже, вся эта затея с воздействием на Судакова выглядела бы 
иначе. Она обернулась бы в его пользу, показала бы, что он мыслящий, вдумчивый 
воспитатель.
- Я вам выскажу, товарищ подполковник, все мысли честно, без утайки, согласился 
Шатров. - Но сначала прошу вас ответить, только тоже на один вопрос.
Шатров знал, что в конце концов разговор подойдет к этому принципиальному, 
ключевому вопросу, и заранее хотел иметь в числе своих доказательств слова, от 
которых Ячменев уже не смог бы отказаться.
- Пожалуйста, спрашивай, - разрешил замполит.
- Скажите, имеет ли право командир взвода на эксперимент в воспитательных 
вопросах или он только исполнитель воли старших командиров? Могу сформулировать 
свой вопрос еще и так: я самостоятельный командир-единоначальник или я просто 
вентилятор, который крутится только тогда, когда кто-то воткнет вилку в 
розетку?
Подполковник не ожидал, что Шатров задаст такой вопрос и, главное, выразит его 
в такой необычной форме. Он улыбнулся и откровенно сказал:
- Это не вопрос, а тема для целой диссертации. Но постараюсь ответить коротко и,
 не в пример некоторым диссертациям, вполне определенно. Командир взвода - 
полновластный единоначальник и имеет право на эксперимент и вообще на все, что 
дано другим командирам в вопросах воспитания. Ты не вентилятор. Ты 
самостоятельный руководитель. Кроме того, что сам ведешь воспитательную работу, 
у тебя еще три командира отделения и комсомольская организация. Значит, ты 
должен еще воспитывать воспитателей. Объем твоей работы огромен, а круг 
вопросов неисчерпаем - ты и командир, и политработник, и штаб, и интендант в 
одном лице.