и схитрить. Сержант мигом выпрыгнул из бронетранспортера и хотел бежать. Но 
Шатров намеревался быть до конца последовательным:
Товарищ Колотухин, вы ранены!
Растерянный Колотухин умоляюще посмотрел на командира:
- Товарищ лейтенант, так я же в руку или в плечо ранен. Я бежать могу!
Шатров улыбнулся. Не стоять же здесь бесконечно.
- Ну ладно, давай, - согласился он.
И Колотухин во весь дух помчался по ускользающему из-под ног песку. Шатров 
глядел ему вслед. "Да, этот парень побежал бы и раненый. Для общего дела он 
жизни не пожалеет".
Колено и Колотухин прибежали красные, взмокшие. Они влезли в бронетранспортер. 
От них пахнуло потом и жаром. Колено оглядел товарищей, стараясь понять, что 
случилось, не виноват ли он в чем. Его огневая позиция была за лощинкой, для 
обеспечения стыка с соседним подразделением. Он не слышал команду Судакова, да 
тот, собственно, и не командовал. Колено видел движение, которое началось на 
поле, но не решился без команды оставить свое место. Колотухин, видно, дорожил 
секундой, он не успел сказать Колено, что произошло, позвал его и сразу побежал 
назад.
Шатров видел, пыль, поднятая колоннами, отодвинулась уже довольно далеко. В 
общем ее потоке потерялся короткий хвостик, который тянулся за ротой.
Конечно, ему влетит за эту задержку на несколько минут, но надо же браться 
когда-то за Судакова. К тому же Шатров надеялся догнать роту. Он подал команду, 
и машины помчались вперед. Пыль сразу же скрыла бронетранспортеры первого и 
третьего отделений, но Шатров был уверен, они не отстанут и не потеряются. И 
действительно, когда слабый ветерок сносил в сторону клубящееся позади облако 
пыли, бронетранспортеры были видны - они шли за командирской машиной как 
привязанные.
Однако взводу Шатрова не удалось сразу догнать роту. Дороги, наезженные 
ушедшими вперед войсками, оказались забиты. Вслед за мотострелковыми 
подразделениями хлынул поток средств усиления и поддержки. Сначала машины 
Шатрова уперлись в хвост колонны минометной батареи. Обгоняя ее по вязкому 
песку, чуть не столкнулись с большими, похожими на экскаваторы зенитными 
установками. Объезжая всех по подъемам и скатам барханов, бронетранспортер 
бухал и лязгал металлом, мотор выл от перенапряжения, готовый разорваться. 
Шатров посматривал на сжатые скулы водителя Нигматуллина, на его устремленные 
вперед глаза и понимал - сейчас не нужно ни торопить его, ни напоминать об 
осторожности: солдат все видит и понимает сам. Да, порой бывает и так: умение 
молчать, не мешать подчиненному - тоже значит командовать!
Обогнав зенитчиков и минометчиков, Шатров увидел впереди черные точки машин. 
Занавес пыли теперь вновь распался на отдельные хвостики: войска, не снижая 
скорости, развертывались в линию. Над ними низко носились поддерживающие атаку 
самолеты. Снижаясь, они, будто бичами, хлестали по земле резким свистом 
реактивных моторов. Напрягая зрение, лейтенант старался найти свою роту. Она 
должна была двигаться на левом фланге. Вскоре Шатров увидел ее. Ротная линия 
была короче других - будто обломана. Место, которое должен был занимать взвод 
Шатрова, пустовало. Капитан Зайнуллин, конечно, не мог ждать отставших и 
развернулся для атаки с теми подразделениями, которые были при нем.
Командир роты, занятый другими делами, коротко уточнил Шатрову задачу:
- Выходите на мой левый фланг. Скорее!
Голос ротного был спокойный, даже какой-то безразличный. Но Шатров понимал - за 
этой напускной сдержанностью скрыта неизбежная головомойка в будущем, а сейчас 
смысл ее таков: "Не буду тратить на тебя нервы и время презираю тебя, растяпу!"
Шатров еще вчера, во время занятий на ящике с песчаным макетом местности, 
усвоил свою задачу - он должен действовать на левом фланге батальона. Сейчас он 
видел: войска подошли к полевой дороге, с линии которой начиналась атака и 
считалось осуществленным заветное "Ч", которое теперь у всех, кроме взвода 
Шатрова, практически получилось.
Большое это искусство вести подразделения из разных мест сосредоточения, по 
разным дорогам, под Различным воздействием артиллерии и авиации противника и 
все же привести их все одновременно - секунда в секунду к "Ч" - на передний 
край противника. "Ч" - это святая святых, его никто не имеет права нарушать - 
ни солдат, ни маршал!
Выдвигаясь на фланг, Шатров еще надеялся: может быть, начальство не заметит его 
оплошность, может быть, все обойдется разносом одного Зайнуллина. Командир 
батальона, полковой командный пункт и руководитель учения находятся где-то 
далеко справа. В стремительно несущейся массе войск один взвод может остаться 
незамеченным. Сейчас батальон ударит по "противнику", все смешается в общей 
свалке боя, кто-то отстанет, другие вырвутся вперед, и Шатров незаметно 
пристроится на свое место.
Так думал Шатров. Но неумолимый закон боя был против него: отстал, опоздал - 
значит, будешь бит!
И Шатров, холодея от сознания обреченности и невозможности исправить 
случившееся, уже видел, как в том месте боевого порядка, где он должен был 
находиться со своим взводом, замелькали темные кубики и точки. Это был 
"противник" - бронетранспортеры и солдаты. Они занимали удобный скат бархана. И 
если бы все происходило не на учениях, а в настоящем бою, сейчас так влили бы 
огонька во фланг роте, что атака могла бы застопориться. И называлось все это: 
противник упредил - он выдвинул свежие подразделения в брешь, пробитую атомным 
ударом, раньше, чем подошли атакующие.
А по всем расчетам, которые вчера сделал командир батальона при отработке