На чем основывались такие оценки главного резидента ОГПУ в Китае? Давтяну, 
действительно, удалось активизировать работу разведки в этой стране, особенно 
по белой эмиграции. В частности, Мукденская резидентура через свою агентуру в 
японских спецслужбах добыла уникальный архив белогвардейской контрразведки, 
касающийся всего Дальнего Востока. Полученные документы Давтян направил в Центр 
специальным курьером. В сопроводительном письме на имя начальника разведки М. А.
 Трилиссера он не без гордости писал:

«Дорогой Михаил Абрамович! С сегодняшним курьером посылаю Вам весь архив 
белогвардейской контрразведки, полученный в Мукдене. Прошу принять меры, чтобы 
архив этот не «замариновался» и был использован».

В середине 1923 года в направленном в Центр отчете о проделанной работе Давтян 
сообщал:

«Работу я сильно развернул… Уже теперь есть приличная агентура в Шанхае, 
Тянцзине, Пекине, Мукдене. Ставлю серьезый аппарат в Харбине. Есть надежда 
проникнуть в японскую разведку.
Мы установили очень крупную агентуру в Чанчуне. Два лица, которые будут 
работать на нас, связаны с японцами и белогвардейщиной. Ожидаю очень много 
интересного».

Несмотря на эмоциональную окрашенность служебных писем, Давтян в целом не 
преувеличивал достижений своих сотрудников.
Уже к концу 1920-х годов харбинская резидентура станет ведущей в работе против 
Японии и белогвардейской эмиграции. Именно в Харбине сотрудник резидентуры 
Василий Пудин получит план японской военщины в отношении СССР, который затем 
войдет в историю под названием «Меморандум Танаки». Им же будет добыто свыше 
двадцати японских шифров.
В годы Великой Отечественной войны из Китая будет поступать весьма важная 
политическая информация по Японии.
А основы этой блестящей работы советской внешней разведки в данном регионе были 
заложены в ту пору, когда главным резидентом Иностранного отдела ГПУ-ОГПУ в 
Китае был Яков Христианович Давтян.
Совмещать сразу две должности — временного поверенного в делах РСФСР в Китае и 
главного резидента ИНО ГПУ-ОГПУ — для Я. Х. Давтяна было непросто. И он ставит 
перед Центром вопрос о том, чтобы его освободили от одной из них. Однако в силу 
своего «кавказского темперамента» делает это излишне эмоционально. В ответ на 
указания Центра относительно путей дальнейшего совершенствования работы 
советской разведки в Китае Давтян 6 сентября 1923 года пишет Трилиссеру:


«Я полагаю, что в Пекине лучше видно положение дел, чем из Москвы. Если Вы с 
этим не согласны, то тогда прошу освободить меня от работы совершенно.»


Конечно же, Я. Х. Давтян был абсолютно неправ. Ведь в Центр стекались 
разведывательные сведения по Китаю не только из руководимых им резидентур в 
этой стране, но и из многих других резидентур, в том числе действовавших в 
Европе, Азии и Америке. Поэтому именно Центр обладал большей информацией 
относительно внутреннего положения дел в Китае, нежели Давтян.
В другом письме на имя начальника разведки Я. Х. Давтян, в ответ на некоторые 
дружеские замечания М. А. Трилиссера, делится с ним следующими мыслями:


«Я думаю, что мне было бы целесообразно отказаться от работы в ИНО, т. к. я 
совершенно не могу согласиться с Вашими методами действий…».


Не все гладко складывалось у него и с НКИД. Китай, как уже отмечалось, занимал 
видное место во внешнеполитических планах советского руководства, а это 
требовало от Давтяна напряженной работы по линии наркомата. Москва высказывала 
пожелания улучшить работу полпредства, что также вызывало у него болезненную 
реакцию. В личных письмах на Лубянку он жаловался на НКИД и замечал, что «Пекин,
 по-видимому, будет моей последней работой в этом милом учреждении».
Однако в Москве решили по-иному. В апреле 1924 года Яков Давтян заменяется на 
посту главного резидента в Китае и отзывается из Пекина. В Москве он 
окончательно переводится в НКИД СССР, где по-прежнему ощущается острая нехватка 
квалифицированных кадров. Летом 1924 года Яков Христофорович назначается 
полпредом СССР в Тувинской Республике. Одновременно становится председателем 
полномочной комиссии ЦИК СССР по урегулированию двусторонних отношений и 
инспекции советских учреждений. Решив задачи, поставленные перед ним в Кызыле, 
осенью того же года Давтян возвращается в Москву.
Вскоре Я. Х. Давтян получает новое назначение: он становится полпредом СССР в 
Венгрии. Однако режим адмирала Хорти не ратифицировал уже подписанный 
советско-венгерский договор об урегулировании спорных вопросов, и 
дипломатические отношения между двумя странами так и не были установлены.
В 1924–1925 годах Я. Х. Давтян находится на партийно-хозяйственной работе в 
Москве. В течение двух месяцев он трудился заместителем председателя треста