арест тов. Кремэ — муниципального советника, члена Политбюро франц. компартии, 
и его секретаря Луизы Кларак, но за «ненахождением» (они бежали в СССР. — Прим. 
авт.) — мандат не был приведен в исполнение. Зато были арестованы два 
иностранца: русский литовец студент Гродницкий и просто русский — художник А.
Бернштейн». 
Дальше шло душещипательное описание процесса, побоев в охранке, жестокостей 
полиции и свирепости приговора. (Кстати, максимальный срок, полученный 
подсудимыми на этом процессе, был пять лет тюрьмы.) А самое забавное во всей 
статье — то, что французская полиция была в своих действиях абсолютно права и 
что получивший три года русский художник А.Бернштейн на самом деле являлся 
резидентом советской разведки (но об этом, конечно же, журнал не писал). 
Следствие, по-видимому, так и не раскрыло действительной роли Бернштейна, иначе 
не отделался бы он тремя годами. Однако скандал, как и в Праге, был 
грандиозный111. 
      Впрочем, отсутствие связей с советской разведкой ни в коей мере не 
избавляло зарубежных коммунистов от обвинений в шпионаже. Это стало еще одним 
аргументом, чтобы все-таки привлекать коммунистов к работе. И связи, 
естественно, старались сохранить, как с ведома Центра, так и без оного. Правда, 
уже не в таких глобальных масштабах, как в начале 1920-х гг., — все-таки заслон 
был поставлен, но сотрудничество продолжалось, случались, конечно, время от 
времени провалы, а вслед за провалами разворачивались в средствах массовой 
информации антисоветские кампании. 
         110 Кочик В. Советская военная разведка: структура и кадры // Правда-5.
 1998, №29. С.11. 
         111 Там же. С.11. 
57 
      Еще одним вопросом, требующим незамедлительного решения, была форма 
организации разведывательной работы за рубежом. Дело в том, что советская 
военная разведка началась с нелегальной работы. В годы гражданской войны в тыл 
противника в массовом порядке перебрасывались подготовленные нелегальные 
резиденты и агенты, а после ее окончания разведывательно-диверсионную работу 
заменила нелегальная отправка за рубеж отдельных резидентов-организаторов для 
создания агентурных сетей. Однако, как уже говорилось, для полнокровной работы 
не хватало ни средств, ни опыта, ни кадров. Поэтому не стоит удивляться тому, 
что после прорыва дипломатической блокады Советской республики руководство 
Разведупра с радостью ухватилось за возможность организовать легальные 
зарубежные резидентуры. Так, уже в 1920 г. Центр направил первых резидентов в 
качестве сотрудников официальных советских учреждений в Германию, а затем в 
Прибалтику. А к середине 1920-х гг. в подавляющем большинстве стран, где 
работали советские разведчики, они действовали легально. При этом нелегальная 
работа отошла на второй план, хотя уже в начале 1920-х годов за рубеж отправили 
несколько нелегальных резидентов, в частности во Францию и на Балканы, причем 
нелегальная резидентура в Париже была сохранена и после создания там в 1924 г. 
легальной резидентуры. 
Тогда же все более существенную роль в разведывательной работе Разведупра стали 
играть аппараты военных атташе. Так, к 1926 г. аппараты военного (ВАТ) и 
военно-морского (ВМАТ) атташе учредили в 12 странах: Финляндии, Швеции, 
Прибалтике (один аппарат ВАТ на Латвию, Литву и Эстонию), Польше, Германии, 
Италии, Англии, Турции, Иране, Афганистане, Китае и Японии. В задачи атташе 
входила всесторонняя оценка вооруженных сил страны пребывания, их 
мобилизационной и боевой готовности, оперативной и боевой подготовки личного 
состава, военной политики правительств и командования этих государств, а также 
сопредельных с ними стран112. 
      Но более-менее успешно легальные резидентуры действовали лишь до 1923 г., 
пока спецслужбы стран пребывания (особенно французская «Сюрте Женераль» и 
польская «Дефензива») не изучила методов работы советских разведчиков и не 
взяла советские представительства под особый контроль. Начиная с этого момента 
работа легальных резидентур становилась все более трудной. Положение усугубляло 
и чрезмерное усердие некоторых резидентов. Стремясь как можно быстрее создать 
агентурную сеть, они часто включали в нее непроверенных людей. Такая практика 
отзывалась многочисленными провалами, которые давали повод обвинять советские 
дипломатические представительства в разведывательной и даже диверсионной 
деятельности, в подрывной пропаганде, из-за чего престижу советского 
государства наносился серьезный ущерб. 
      Руководство СССР не желало мириться с таким положением вещей. В 
результате осенью 1926 г. по распоряжению ЦК ВК(б) была создана комиссия для 
изучения причин провалов. Рассмотрев сложившуюся ситуацию, комиссия предложила 
не назначать сотрудников Разведупра на руководящие должности в советских 
представительствах любого рода, а если без этого обойтись было нельзя, то 
запретить им поддерживать связь с агентурой и заниматься вербовкой. Одним 
словом, комиссия рекомендовала вновь сделать основной упор на нелегальную 
работу. 6 декабря 1926 г. Политбюро утвердило это предложение. Начался «пир» 
нелегалов. 
      Как уже было сказано, главной задачей советской военной разведки в данный 
период стало добывание сведений о вооруженных силах вероятных противников, об 
их планах и намерениях в отношении Советского Союза. Если же говорить более 
конкретно, то в 1921-1923 гг. основные усилия советской военной разведки 
направляются на сбор информации по Польше и Румынии. Затем в этот список вошли 
и другие ближайшие соседи СССР — Финляндия, Латвия, Литва, Эстония. А в 
середине 1924 г. изучаемые Разведывательным управлением РККА государства были