и пушнины. Не случайно, к примеру, первый руководитель резидентуры Разведупра в 
Берлине Артур Сташевский после возвращения из-за границы в 1926 г. стал 
заместителем председателя правления «Пушносиндиката» и «Союзпушнины», а в 1934 
г. возглавил «Главпушнину» Наркомвнешторга. 
      Занималось Разведывательное управление и самостоятельными коммерческими 
операциями. Уже в 1921 г. сотрудники Разведупра братья Абрам и Арон Эренлиб 
(Яновские) создали в Берлине первое торговое предприятие, являвшееся прикрытием 
для советской военной разведки. Однако решение поставить разведку на 
самоокупаемость было неправильным. И хотя среди разведчиков попадались 
отдельные коммерческие гении, такие как болгарин Христо Боев или поляк Игнатий 
Порецкий, одновременно добывать разведданные и торговать было весьма 
затруднительно. Не говоря уже о том, что торговать информацией куда прибыльнее, 
чем товарами. Поэтому разведка, безусловно, нуждалась в стабильном 
государственном финансировании. Однако государство оказалось весьма прижимистым 
спонсором. Так, в 1923 г. Наркомфин урезал смету Разведуправления в несколько 
раз. Результаты этого решения стали просто катастрофическими — разведка 
лишилась многих уже налаженных агентурных сетей. А, как известно, хорошую 
агентурную сеть за два квартала не создашь, на ее становление уходят годы — те 
самые, которые в гонке вооружений идут один за два, за три, за пять лет ... 
      Иногда по причине непомерной скупости финансирующих органов возникали 
просто анекдотические ситуации. Так, например, разведчики, отправлявшиеся на 
работу за рубеж под официальным прикрытием, обязывались не выделяться «из общей 
массы сотрудников полпредств и торгпредств». Требование, с одной стороны, 
вполне разумное, но с другой ... В то время, когда советские люди, и 
официальные представители в том числе, оказывались за границей, они настолько 
выделялись своей одеждой в толпе, что за ними, бывало, буквально бегали зеваки. 
Один из деятелей разведки аж в 1934 (!) г. писал: «Я полагаю, что этот 
политический момент заставляет нас еще раз поставить вопрос во всю величину о 
выделении каких-то специальных фондов по линии ЦХУ (кооперация провалит дело) и 
увеличить денежный отпуск с тем, чтобы люди ехали за границу, не похожие на 
белых ворон среди той толпы ...». Однако ничего не изменилось. И когда 
несколько лет спустя молодого военного разведчика С.Н.Старостина направляли на 
полугодовую стажировку в советское посольство в 
         106 РГА СПИ. Ф.17. Оп.100. Д.17974. 
53 
Германии, ему так и не смогли подобрать гражданский костюм. Пришлось Старостину 
одеваться в комиссионке на Пятницкой и платить за костюм из собственного 
кармана107. 
      Кроме денежного Разведупр испытывал и острый кадровый голод. Разумеется, 
часть заграничных работников являлись выходцами из западных областей России — 
Польши и Прибалтики или имели опыт зарубежной эмиграции. Они хорошо знали 
закордонную обстановку, в должной мере владели языками и не слишком отличались 
от местного населения, тем более что послевоенная Европа представляла собой 
настоящее вавилонское столпотворение. Но таких людей было мало. Поэтому 
Разведупру поневоле приходилось привлекать случайных людей, отобранных по 
принципу верности делу партии, без опыта подпольной работы, без знания языка и 
обстановки. А ведь один такой оперативник мог поставить под угрозу провала всю 
сеть. 
      Впрочем, отчасти нехватка кадров компенсировалась за счет выпускников 
Военной академии РККА. Отобранных слушателей прикомандировывали на определенный 
срок к Разведупру. По истечении этого срока слушатели возвращались в академию, 
завершали учебу. Если им удавалось хорошо себя зарекомендовать во время 
стажировки в Центре или за рубежом, их вновь брали на службу в Разведывательное 
управление. Среди попавших таким путем в военную разведку можно назвать Семена 
Урицкого , Карла Янеля, Августа Гайлиса, Яна-Альфреда Тылтыня, Александра 
Граффа (Бармин), Гаральда Туммельтау. Однако и здесь были серьезные проблемы. 
Из выпускников Военной академии только небольшой процент годился для работы в 
разведке. Отсутствие специальных навыков и способностей, незнание языка, страны,
 в которой предстоит работать, — вот причины, по которых большинство 
выпускников приходилось возвращать обратно в войска. 
      Особенно остро недостаток кадров ощущался в странах Востока. В связи с 
этим еще в 1920 г. при Академии открывается восточный факультет. Его 
основателем и руководителем становится Андрей Евгеньевич Снесарев, бывший 
генерал-лейтенант царской армии, опытный разведчик и выдающийся востоковед. 
Туда принимались выпускники основного отделения. Первый выпуск восточного 
факультета — восемь человек — состоялся в 1923 г. А в октябре 1926 г. начались 
занятия на специальных трехгодичных курсах при Дальневосточном университете. 
Там готовили разведчиков, которые могли бы работать в Японии, Китае и Корее. 
      Кадры разведчиков готовили и на Курсах усовершенствования по разведке при 
Разведупре Штаба РККА. Но это была, так сказать, работа «местного значения», на 
случай войны. Курсы готовили начальников разведки штабов округов, корпусов и 
дивизий и их помощников, а также давали командирам РККА некоторые специальные 
знания по агентурной и активной разведке и по контрразведке. На курсах 
одновременно обучались 36 человек (из расчета по 4 человека на округ). 
      Кроме финансовых и кадровых трудностей существенно затрудняло работу 
советской военной разведки постоянное соперничество с ВЧК-ОГПУ. Дело в том, что 
первый председатель ВЧК-ОГПУ Ф.Дзержинский, стремясь подмять под себя военную 
разведку, добился того, что в ноябре 1920 г. было принято постановление Совета 
Труда и Обороны за подписью Ленина, согласно которому Региструпр, помимо РВСР, 
подчинялся еще и ВЧК — на правах ее отдела. При этом начальник Региструпра