деньги Региструпра для своей контрреволюционной деятельности. Именно он 
спровоцировал так называемый Муравьевский мятеж, способствовал расколу между 
большевиками и левыми эсерами, а затем и внутри самих большевиков, всячески 
запугивая «левых коммунистов» и левых эсеров германской угрозой и т.д. 
Разоблачения наглый провокатор избежал, и только в 20-е гг. вся эта история 
вскрылась в полном объеме. 
Не оправдал доверия и Сатке. О нем как о провокаторе пишет в своих 
воспоминаниях Иван Никитич Смирнов, руководивший в годы гражданской войны 
политорганами 5-й армии в должности члена РВС этой армии. Именно он курировал 
деятельность большевистской разведки в Сибири. По рассказу Смирнова Сатке (у 
Смирнова — Садке) — венгр-инженер, появился в январе 1919 г. в Особом отделе 
5-й армии как представитель подпольной организации, якобы подготовившей 
восстание на Экибастузских копях. Его переправили в Москву для доклада в РВС 
Республики о положении в Сибири. Сатке встречался с Лениным и Троцким и получил 
полторы тысячи рублей керенками «на работу». В феврале того же года он вернулся 
с бумагой, подписанной начальником Региструпра, где предписывалось немедленно 
переправить его через линию фронта, что и было сделано. Сатке, его жена и некий 
разведчик Александр благополучно переправились на ту сторону. Летом того же 
года Троцкий два-три раза запрашивал Смирнова по телеграфу, что слышно «об 
известном предприятии в Сибири». Естественно, что слышно ничего не было75. Не 
менее одиозны и другие упоминаемые Срывалиным личности, но не о них сейчас речь.
 
      Справедливости ради надо сказать, что в период гражданской войны были и 
удачи в деятельности большевистской разведки. Как правило, это заслуга 
сотрудников большевистской партийной или фронтовых и армейских разведывательных 
органов, а не центрального аппарата. Несколько примеров такого рода приводит в 
своей статье ветеран советской разведки Ю.А.Челпанов. Так, разведчик П.Р.Акимов 
проник в органы польской контрразведки. Другой разведчик, Я.П.Горлов внедрился 
в главный штаб польской армии. В результате их успешной деятельности чекистами 
была вскрыта польская агентурная сеть в полосе Западного фронта, а советское 
командование получило важнейшие сведения о составе и дислокации польских войск. 
На Южном фронте против Врангеля, а также интервентов в районе Черного моря 
удачно действовали разведчики Ф.П.Гайдаров и Елена Феррари-Голубовская. На 
Дальнем Востоке, в Китае и Маньчжурии вели разведывательную работу Х.И.Салнынь ,
 Л.Я.Бурлаков и В.В.Бердникова. 
Уже в конце гражданской войны, в 1921 году, молодой советский разведчик В.В.
Давыдов, начальник разведывательного пункта Туркестанского фронта, организовал 
дерзкую операцию по похищению атамана Дутова из его штаба, находящегося на 
китайской территории. Хотя похищение не удалось и Дутова пришлось убить, тем не 
менее, эта операция сорвала готовящийся поход белоказаков на советскую 
территорию76. 
      В тылу колчаковских войск в Иркутске хорошо поработал на благо «мировой 
революции» Дмитрий Киселев . Он четыре раза переходил линию фронта, доставляя 
советскому командованию ценные сведения, причем встречался с самим Лениным. 
Факт этой встречи, как ни странно, вдохновил художника Е.О.Машкевича на 
написание сразу двух картин — «Беседа 
         75 Борьба за Урал и Сибирь. М.-Л., 1926. С.128-134. 
         76 Челпанов Ю.А. Юбилей военной разведки // Военно-исторический архив. 
1998. №3. С.287. 
36 
тов. В.И.Ленина с делегатом ДВК Д.Д.Киселевым» и «Разговор Ленина с 
делегатом-дальневосточником Д.Киселевым»77. 
Однако вернемся к докладу Срывалина. В нем он отмечает и еще один негативный 
момент — то, что личный состав агентуры отличался крайней текучестью. В докладе 
приводятся следующие цифры: из 164 человек, зарегистрированных в Отделении за 
10 месяцев, около половины по разным причинам были уволены. На 15 февраля 1919 
г. агентурное отделение имело в своем распоряжении 89 зарегистрированных и 
около 50 незарегистрированных агентов. По мнению Срывалина, 50% из них в 
ближайшее время должны быть уволены «за неспособностью к работе, шантаж и 
другие качества подобного характера; таким образом высший разведывательный 
орган Республики имеет в своем распоряжении около 70 человек агентов, из 
которых можно указать только 10 человек, могущих дать хорошие сведения (из них 
4 беспартийные, 3 левые социалисты-революционеры, 3 сочувствующих 
коммунистам)»78. 
А о том, что же представлял из себя агент советской военной разведки в конце 
1918-начале 1919 г. можно судить по следующим данным. По социальному положению 
из упомянутых 89 зарегистрированных агентов 43 были рабочими, 11 — техниками, 
19 — приказчиками, 9 — бухгалтерами, 2 — журналистами, оставшиеся 5 
представляли прочие специальности. Высшее образование имело 12 человек, 
законченное среднее — 21, начальное — 56. Национальный состав: русских — 11 
человек, латышей и эстонцев — 39, белорусов — 11, финнов — 6, украинцев — 6, 
немцев — 1, мадьяр — 2, евреев — 7 и поляков — 679. 
      Каждому поступавшему на службу в разведку в качестве агента предлагалось 
ответить на вопросы специальной анкеты. Новый сотрудник агентурной разведки 
давал подписку-обязательство, составлявшееся в произвольной форме. Вот один из 
образцов таких обязательств: 
      «Я, нижеподписавшийся, добровольно без всякого принуждения, вступил в 
число секретных разведчиков Регистрационного отдела. Сущность работы разведчика 
и условия, в которых приходится вести работу в тылу противника, я уяснил вполне 
и нахожу возможным для себя ее вести, т.е. нахожу в себе достаточно