контрразведки. Ладу был карьерным офицером, получившим свой пост благодаря 
протекции генерала Жоффра, главнокомандующего французскими вооруженными силами.

Ладу сам описал эту встречу в своих книгах «Мои воспоминания» и «Охотники за 
шпионами». Разговор проходил в дружественной обстановке. Ладу подтвердил Мата 
Хари, что знает об ее дружбе с Аллором. Когда он рассказал, что Аллор был 
тяжело ранен, Мата Хари улыбнулась. Она хорошо знала все раны Аллора. С этого 
момента беседа двинулась в несколько опасном направлении. Ладу сказал, что он 
знает и Вадима Маслова (которого Ладу, таинственно, как всегда, в своих книгах 
называет Маровым, Малсовым и Малцовым). В первый раз Мата Хари удивилась. — Так 
что, вы видели мои бумаги? — спросила она. Как вспоминал сам Ладу, он отвечал 
ей округлыми фразами, что он «не верит утверждениям англичан, будто она 
шпионка». Он пообещал достать ей разрешение на поездку в Виттель.

Тут Ладу изменил тон разговора. Ему вдруг захотелось спросить, какие чувства 
испытывает Мата Хари к Франции. Он спросил ее, готова ли она помочь стране, 
которую она, по ее словам, так любит. Мата Хари была сдержанна. Но когда Ладу 
спросил, сколько денег потребовала бы она за такие услуги, она ответила, что он 
услышит ее ответ в том случае, если предложение будет принято. Этой фразой 
беседа в тот день и завершилась.

Следующий ход Мата Хари подтверждает впечатление Лео Фауста, что «она была 
просто слишком глупа, чтобы быть шпионкой». После того, как она два дня спустя 
снова приходит к Ладу и получает разрешение на поездку в Виттель, Мата Хари 
находит своего старого друга. Это был Анри де Маргери. С 1901 по 1904 годы де 
Маргери служил во французском посольстве в Гааге, как раз в годы, когда 
Маргарета уехала оттуда в Париж на поиски счастья. Де Маргери за это время стал 
первоклассным дипломатом на важном посту в МИД Франции. И вместо того, чтобы 
сохранить в строгом секрете тот факт, что она теперь должна шпионить для 
Франции, Мата Хари попросила у де Маргери совета в этом вопросе.

Мата Хари сама описывает реакцию де Маргери на удивительное разоблачение тайны, 
которую она должна была хранить в самом отдаленном уголке своей головы. Потом 
на допросах она рассказала, что «месье де Маргери говорил, что очень опасно 
брать на себя такие задания, которые были мне предложены. Но он добавил — с 
высоты своего положения и с точки зрения француза — что если кто и в состоянии 
оказать услуги такого рода его стране, то это именно я».

Теперь она отправилась на лечение. В Виттеле ее часто видели вместе с ее 
любимым Вадимом. Это сообщали капитану Ладу его агенты. Как заявляла она Ладу и 
лейтенанту Аллору, лечение и было главной причиной ее путешествия.

Возможно, Ладу втайне предполагал, что Мата Хари, если она на самом деле 
немецкая шпионка, попытается собрать сведения о французском аэродроме, который 
строился в это время в Контрексевилле, совсем рядом с Виттелем. Из-за 
присутствия Мата Хари по соседству от него, этот аэродром стал предметом 
многочисленных комментариев. Но его значение сильно преувеличено.

По словам самого Ладу, несмотря на все усилия его агентов, не удалось найти ни 
малейшей улики, подтверждавшей, что за несколько недель своего пребывания в 
Виттеле Мата Хари совершила хоть что-то подозрительное. Это касалось и 
Контрексевилля. Ее поведение было безупречным. Регулярные проверки ее 
корреспонденции не нашли ничего компрометирующего, никаких чернил для тайнописи 
и никаких шифров. Когда она вернулась в Париж, где снимала квартиру без мебели 
на Авеню Анри Мартен, капитан Ладу знал о ней ровно столько же, сколько и 
прежде — то есть ничего. У него было только подозрение.

Как мы видели, Ладу установил наблюдение за Мата Хари в 1915году по указке 
Скотланд-Ярда. Предъявленное на судебном слушании дело содержит копии 
ежедневных донесений, посылаемых агентами Ладу. В том, что касается Мата Хари, 
эти донесения не содержат ничего подозрительного — она ходила в магазин, пила 
кофе, посещала друзей, один раз обращалась к прорицательнице. По собственным 
воспоминаниям Ладу и его выводам, однако, эти донеесния бросают сильное 
подозрение как раз на тех людей, которые их писали.

Например, они утверждали, что Мата Хари, приехав в Париж в декабре1915 года, 
предприняла подготовку к своему отъезду в два следующих друг за другом дня. Но 
оба раза она отказалась от поездки. По сообщениям агентов, корабли, на которых 
она собиралась ехать, были торпедированы немцами и затонули. После ареста Мата 
Хари всерьез обвинили в том, что она была причиной гибели этих пароходов. Она 
решительно отрицала это обвинение, утверждала, что ничего не знала о кораблях. 
Как мы вскоре увидим, все указывает на то, что утверждения агентов полностью 
были высосаны из пальца.

— Я не помню, что откладывала свой отъезд из Парижа в январе 1916 года, — 
утверждала Мата Хари на допросах, — или что я изменила дату отъезда после того, 
как мой багаж уже был запакован и спущен в холл гостиницы. 4 января в Париже 
мне поставили визу в мой паспорт. 11 января в Хендайе я пересекла границу. 
Возможно, что я после получения визы действительно вынуждена была выехать на 
пару дней позже, чем планировала, потому что мадам Бретон доставила мне мои